Язычники

— Твои волки, — говорит он. — Твоя проблема.

Я сжимаю челюсть, его раздражающее отношение полностью портит мне настроение. Черт, возможно, мне следует спустить их и преподать ему один-два урока, но, в отличие от парней, во мне нет такой жестокой натуры. Хотя это не объясняет, почему мне понравился тот визит во владения их дяди на днях.

Вздохнув, я рявкаю на волков.

— Эй, засранцы, — требую я, мой тон полон власти. Они реагируют мгновенно, их рычание прекращается, когда они оглядываются на меня. — Прекратите это дерьмо. — Не издавая больше ни единого рыка, они отступают, выпуская Романа из своей хватки, прежде чем убраться отсюда, как будто им на все наплевать.

Я изумленно смотрю им вслед. У меня действительно есть своя стая?

— Что, черт возьми, только что произошло? — Бормочу я, когда знакомый звук машин, несущихся по подъездной дорожке, наполняет комнату, вселяя в мою грудь страх, который возникает только тогда, когда Джованни собирается выкинуть какую-нибудь извращенную хрень.

— Черт, — говорит Маркус, его охватывает разочарование. — Волки сейчас — наименьшая из наших проблем. Думаю, отец пришел запереть нас. Наша неделя свободы официально закончилась.

16

Входная дверь распахивается, и я с отвращением наблюдаю, как четверо вооруженных охранников врываются в фойе, их пистолеты наготове и заряжены, они ведут себя как кучка сверхпривилегированных придурков из спецназа. Они кружат по фойе, причем один из них не сводит глаз с трех сыновей Джованни, которые изо всех сил стараются выглядеть скучающими.

— Не двигайтесь, мать вашу, — говорит один из охранников, вставая прямо перед тремя парнями и наставляя на них пистолет, в то время как остальные продолжают искать угрозы. Я усмехаюсь и прислоняюсь спиной к стене, скрещивая руки на груди. Насколько нелепыми должны быть эти парни, чтобы оставить всего одного охранника присматривать за тремя братьями? К тому времени, как он успеет сделать один выстрел, два других брата навалятся на него, заставляя его пожалеть о каждом решении, которое он когда-либо принимал.

Это шутка, и Джованни был дураком, одобряя это дерьмо, если только ему не нравится наблюдать за тем, как его сыновья без особых усилий расправляются с его охраной.

Мгновение спустя возвращаются трое других охранников.

— Все чисто, — говорят они в свои крошечные рации, висящие у них на плечах, заставляя меня смеяться. Они действительно сделали все возможное для этого особого случая. Хотя, я думаю, их последняя встреча с Романом на подъездной дорожке прошла не совсем так, как планировалось. Им нужно каждое преимущество, которое они могут получить.

Мгновение спустя Джованни врывается в парадную дверь в сопровождении еще шести охранников, и я закатываю глаза, когда он входит в фойе и тут же с отвращением смотрит на своих сыновей.

— Сыновья, — говорит он, вздергивая подбородок, когда охранники рассредоточиваются вокруг него. — Я полагаю, семь дней — это достаточный срок для выполнения вашей задачи. Мы удалимся в обеденный зал. У меня есть несколько вопросов относительно вашего кузена, Антонио, и других… дел, которыми вы занимались в течение недели. После этого вы проводите меня к этому ублюдку, который меня подсиживает, а дальше я сам разберусь.

Роман выпрямляется, делая шаг вперед, чтобы подчеркнуть это, и, слишком хорошо зная, что ему некого передать, он подыгрывает.

— Конечно. Давай не будем терять времени.

Роман разворачивается на каблуках и направляется к огромному обеденному залу, охранники следуют его примеру, не выпуская его из поля зрения ни на мгновение, но когда Маркус и Леви не шевелят ни единым мускулом, я ловлю себя на том, что ухмыляюсь. Они слишком чертовски хитры, отделяясь друг от друга и вынуждая охрану разойтись. Это умный ход, который они должны были предвидеть.

Охранник сталкивается лицом к лицу с Леви, преувеличенное чувство власти плохо маскирует его страх. В глазах Леви мелькает знакомый огонек озорства, как у взволнованного ребенка рождественским утром.