— Я никогда не играл в «Я никогда не…» так чертовски долго и так много дней.
Мы чокаемся бокалами в шутливом приветствии, со смехом допивая вино.
— Я никогда не играла в пьяные игры с вином.
— Никогда? — спрашивает он.
— Никогда. — Я подмигиваю ему. — Не знаю, как я к этому отношусь, но вино — это уже чересчур.
— Ты когда-нибудь… — Он прочищает горло, прежде чем продолжить: — Встречалась со спортсменом?
— Только в старших классах.
— Да, — он хихикает. — Это не одно и то же.
Нет, не одно и то же. Стерлинг Уэйд совсем не похож на мальчиков, с которыми я ходила в старшую школу. Он силен, он на пути к тому, чтобы стать мужчиной, и у него есть ответственность.
— И в чем разница?
— Сколько у тебя времени, чтобы я все объяснил?
— Вся ночь.
Я краснею, когда он сдвигается с места, кладя руку на спинку дивана, наши бедра и икры трутся друг о друга, когда он расслабляется.
— Для начала, в течение сезона нам постоянно причиняют боль тренировки. Это отстой. Желание пойти домой и вырубиться после тренировки довольно стандартное, что делает жизнь довольно скучной, но — домашнее задание. — Он глубоко вздыхает, прежде чем продолжить: — Обучение. Практика. Реабилитация, если вы травмировались.
— Как часто вы тренируетесь?
— До сорока часов в неделю. Это работа, а не хобби, так что это… не то, что в средней школе, где любой может играть, если у него есть шанс. Ты облажался и все испоганил — твоя мама не придет спасать тебя и не будет звонить директору, чтобы он поднял твою задницу со скамейки. — Роуди снова поворачивается ко мне всем своим большим телом. — Затем, очевидно, выносливость.
— Выносливость?
— Ну, знаешь, увеличить протяженность, — он говорит это с невозмутимым лицом, и я понимаю.
— Мы сейчас говорим о сексе?
У него хватает вежливости смущаться из-за своих откровенных намеков, он пожимает плечами, лицо его багровеет.