— Как насчет: никогда я не спала с кем-то, зная, что они хотят переспать со мной только потому, что я популярна.
Роуди застывает.
— Скарлетт, да ладно.
— Стерлинг, да ладно. Пей или не пей.
Пожалуйста, не делай этого, пожалуйста, не надо.
Но он делает это, поднимая свой стаканчик. Пьет из него, прежде чем облизать край, а затем слизывает капли с этих красиво вылепленных губ.
Это завораживает.
— Я никогда не фантазировал о друге, — бормочет он тихим, но уверенным голосом. Более уверенным, чем мой, тверже, чем мои руки, которые чувствуют слабость.
Черт, да, я фантазирую о друзьях, мне хочется кричать. Я фантазирую о нем. Фантазирую обо всех недружеских вещах, которые я хочу сделать ему, с ним.
Мы выжидающе смотрим друг на друга, одновременно поднимая стаканчики, прижимая пластик ко рту и откидываясь назад.
Залпом выпиваем вино, потому что оно вдруг понадобилось нам обоим.
Мой таз шевелится на диване, в промежности нарастает тупая боль. Мои груди становятся тяжелыми. Соски твердыми.
Я чувствую отчаянную потребность выпить этот внезапный жар между нами, то, как его взгляд касается моей кожи.
Скажи что-нибудь, Скарлетт.
— Ты пьян?
— Нет, для того, чтобы напоить этот танк, потребуется гораздо больше, — он смеется. — Но я определенно начинаю чувствовать кайф. Может, мне принести остаток бутылки?
— Пожалуйста.
Он щелкает своим языком, забавляясь.
— Какие хорошие манеры.
Когда Стерлинг поднимается, встает и потягивается, мой взгляд падает прямо на его зад, волочась по его круглой, бейсбольной заднице. Его узкой талии.