— Сейчас вернусь.
— Ты волнуешься по поводу завтрашнего дня? — спрашивает Скарлетт, когда я снова ложусь в постель, одетый только в черные боксеры.
Утром мы отправляемся на пляж, берем напрокат снаряжение для подводного плавания и плаваем с рыбами, образно говоря.
— Если ты спрашиваешь, рад ли я видеть тебя в купальнике, то ответ — да, я рад завтрашнему дню.
— Тебе сегодня было весело?
— Э, все было в порядке. Я с удовольствием провел день с тобой, но, черт возьми, я так чертовски устал.
— Это был долгий день; поездка с твоими родителями была веселой.
Я бросаю на нее косой взгляд: двухчасовая поездка была пыткой, а не развлечением.
— Какая именно часть инквизиции моей матери тебе понравилась?
— Да ладно, все было не так уж плохо, — она смеется, натягивая простыни, чтобы скрыть улыбку.
— Скарлетт, у моей мамы был список — настоящий гребаный список, из которого она задавала тебе вопросы. Как тебе это не показалось странным?
— Это было безобидно, но ты же не думаешь, что она собирается… Ну, знаешь, поместить мои ответы в какую-нибудь из своих книг, не так ли?
Я откидываю голову назад и смеюсь.
— Оооо, да, она определенно занесет это дерьмо в свои книги. Так или иначе, найдет способ заставить это работать.
Скарлетт откидывает одеяло, перекатывается на бок, сгибает руку и ложится на неё щекой.
— Это был хороший день. Завтра будет лучше. — Скарлетт замолкает на несколько секунд. — Ты когда-нибудь брал кого-нибудь с собой в отпуск?
— Нет. А ты?
— Нет, и, кроме того, мы никогда не проводили семейных отпусков. Я действительно совершаю поездки с факультетом естественных наук, но это не считается, не так ли?
Она сдвигается, бретельки ее майки сползают на несколько дюймов вниз по правому плечу. Мой взгляд ненадолго задерживается там, а затем неохотно возвращается к ее глазам.
— Мы пара?