Стиснув бархат в кулаке, я выдавила смешок и лихорадочно попыталась придумать отговорку – любую отговорку.
– Да я просто наткнулась на ножик не с той стороны. На ножик побольше, чем был сегодня.
Он тяжело вздохнул и отпустил мой подбородок, но не отстранился.
– Ты совершенно не позволяешь себя узнать.
– Но ты ведь и так уже прекрасно меня знаешь. – Я улыбнулась Риду обаятельнейшей, как я надеялась, улыбкой, и продолжила уводить его от темы: – Сквернословка-интриганка, шикарно целуюсь…
– Я ничего не знаю о твоем прошлом. О твоем детстве. О том, почему ты стала воровкой. Кем ты была до… всего этого.
Моя улыбка померкла, но я заставила себя сказать ровно:
– Нечего там узнавать.
– Всегда хоть что-нибудь да есть.
Мои же слова использовать против меня. Черт бы его побрал. Разговор зашел в тупик. Рид выжидательно смотрел на меня, а я – на синий бархат. Моль прогрызла в роскошной ткани дыры, и я с притворной скукой стала перебирать их пальцами.
Наконец Рид развернул меня к себе.
– Так что?
– Я не хочу об этом говорить.
– Лу, прошу тебя. Я просто хочу узнать о тебе больше. Неужели это так ужасно?
– Да. – Я сказала это резче, чем хотелось бы, и тут же мысленно вздрогнула от обиды, которая отразилась на его лице. Но если придется грубить и огрызаться, чтобы Риду расхотелось говорить со мной об этом – так тому и быть. – Все это дерьмо не просто так осталось для меня в прошлом, и я уже сказала, что обсуждать это не хочу – ни с кем, особенно с тобой. Разве мало того, что я показала тебе свой дом? Свой секрет?
Он отпрянул и резко выдохнул.
– Я рассказал тебе, что меня нашли в мусоре. Думаешь, об этом говорить было легко?
– А зачем тогда сказал? – Я злобно разорвала дыру в бархате еще шире. – Я тебя не заставляла.
Рид снова взял меня за подбородок, и в его глазах отразилась злость.
– Потому что ты меня попросила. Потому что ты моя жена, и если кто и заслуживает узнать все худшее во мне, то это ты.