– Ты же понимаешь, как это иронично, да? Самый высокий мужчина в Цезарине боится высоты?
– Рад, что тебе весело.
Я приподняла ему веко и усмехнулась.
– Просто открой глаза. Ты не пожалеешь, обещаю.
Он стиснул зубы еще крепче, но неохотно распахнул глаза. И тут же распахнул еще шире, увидев бескрайний звездный простор, который раскинулся над нами.
Я обняла колени, прижав их к груди, и с тоской посмотрела на звезды.
– Красиво, правда?
Солей-и-Лун был самым высоким зданием в Цезарине, и только с него во всем городе можно было по-настоящему увидеть звезды. Выше дыма. Выше смрада. Целые небеса простирались над миром обсидианово-алмазной панорамой. Бесконечные. Вековечные.
Лишь в одном другом месте на свете был такой вид… но в Шато ноги моей больше не будет.
– Правда, – тихо согласился Рид.
Я вздохнула и обхватила себя покрепче, спасаясь от холода.
– Мне нравится верить, что в такие ночи Бог расписывает небо только для меня.
Он с недоверием посмотрел на меня, отведя взгляд от звезд.
– Ты веришь в Бога?
До чего же сложный вопрос.
Я положила подбородок на колени, все так же глядя наверх.
– Наверное.
Рид сел.
– Но ведь ты так редко ходишь на мессы. И… И празднуешь Йоль, а не Рождество.
Я пожала плечами и подняла кусочек жухлого листа, лежавшего в снегу. Он рассыпался у меня в пальцах.