Змей и голубка

– Может, я даже подарю ему его первый поцелуй, – задумчиво протянула я. – Хотя нет, даже лучше – я подарю ему первый секс.

Мой муж, обычно такой красноречивый, споткнулся на полуслове и вытаращил глаза.

– Что… что ты сказала?

Ну вот, опять проблемы со слухом. Это уже тревожно.

– Шасс, не будь ханжой. – Я вскочила с кровати, прошла по комнате, распахнула ящик стола и вытащила блокнот – дневник с любовными письмами от, подумать только, мадемуазель Селии Трамбле. Я хмыкнула, оценив иронию. Неудивительно, что шасс меня ненавидел. – «Двенадцатое февраля. Когда Господь создавал Селию, он потрудился с особым тщанием…»

Шассер вытаращил глаза еще больше, хотя казалось бы – куда уж больше, и кинулся вырвать дневник. Я, хихикая, увернулась и убежала в ванную, заперев за собой дверь. Он стал колотиться ко мне.

– А ну, отдай!

Я ухмыльнулась и продолжила чтение:

– «Как же я мечтаю поскорее увидеть ее лицо. На всем белом свете нет ничего прекрасней ее улыбки – кроме, конечно же, ее глаз. И смеха. И губ». О-хо-хо, шасс, как же так, ведь размышлять о губах женщины в таком ключе наверняка грешно. Что сказал бы на это наш дорогой Архиепископ?

– Живо…открой…дверь. – Дерево затрещало под его ударами. – Сейчас же!

– «Но, боюсь, во мне говорит корысть. Селия ясно дала понять, что я должен остаться в братстве».

– ОТКРЫВАЙ ЖИВО…

– «И хотя ее самоотверженность восхищает меня, я не могу найти в себе силы с ней согласиться. Любой шаг, который разделит нас, не стоит того, чтобы его совершать».

– Я ТЕБЯ ПРЕДУПРЕЖДАЮ…

– Ах, предупреждаешь? И что же ты сделаешь? Дверь сломаешь? – Я засмеялась еще пуще. – А давай. Ломай. Слабо? – Снова обратив внимание к дневнику, я продолжила: – «Должен признаться, она до сих пор в моих мыслях. Дни и ночи сливаются воедино, и мне едва удается думать о чем-либо, кроме нее. Я не могу упражняться с прежним рвением. Не могу есть. Не могу спать. Для меня есть лишь она». Господи, шасс, это уже угнетает. Романтично, конечно, но слишком сопливо на мой вкус.

Что-то тяжелое врезалось в дверь, и дерево брызнуло щепками. Мой взбешенный супруг колотил по двери кулаком снова и снова, пока в образовавшейся приличных размеров дыре не показалось его багровое лицо. Я хохотнула и бросила дневник в дыру, пока муженек не попытался дотянуться до меня. Дневник ударил его по носу и заскользил по полу ванной.

Не будь мой муж таким жутким святошей, возможно, он даже выругался бы. Просунув руку внутрь и отперев дверь, он вошел.

– Забирай. – У меня чуть ребра не треснули от попыток сдержать смех. – Я уже достаточно прочла. Очень трогательно, правда. А в ее письмах все было еще хуже, если такое вообще возможно.

Он зарычал и стал надвигаться на меня.

– Ты… ты читала мои личные… личные…