Табу на любовь

22
18
20
22
24
26
28
30

— Я так скучал! — выдыхал он, жадно скользя приоткрытым ртом по моей шее и спускаясь ниже. — И что вообще за выражения, а, девочка?

— Ты сам так говорил! — простонала я и без стеснения зарылась пальцами в его короткие волосы на затылке. — И про твой член у меня во рту. И про… ох!

Львовский, пока я болтала, уложил меня на спину, дернул футболку, обнажая мою грудь, и принялся терзать мое тело жадными ласками.

Всего мгновение потребовалось для того, чтобы дикий огонь зародился внизу живота. И я послушно развела ноги, позволяя этому мужчине все, что взбредет в его безумную голову.

— Знаешь, совсем скоро мои юристы припрут в мой кабинет это чертово свидетельство о разводе, и я возьму тебя прямо там, на столе! — угрожал Роман, без разрешения нырнув рукой в мои трусики. — Ох, черт! Твою мать!

Я была согласна с ним. Черт! И еще какой!

— Ты такая горячая, Ратти! — хрипло шептал он, оставляя влажную дорожку из поцелуев от груди, уходя вниз, к моим разведенным бедрам.

Я задрожала от наслаждения, когда пальцы настойчиво, но осторожно погрузились в меня, словно заново изучали и растягивали мое тело.

— Рома! — с трудом сдержала крик я, когда этот невероятный мужчина коснулся ртом самых сокровенных мест моего возбуждения.

Все произошло слишком быстро. Просто я так соскучилась по его откровенным касаниям, по его запаху, по его перекатывающимся под смуглой кожей мышцам. По нему самому.

Меня трясло, точно в лихорадке, а Рома все не унимался, творил своим ртом что-то волшебное с моим телом, заставляя меня кричать от наслаждения и биться в экстазе.

Я сама не поняла, как мне удалось не потерять рассудок. И когда Рома шептал дикие и безумные пошлости мне на ухо, половину из которых я боялась даже представить себе, мне удалось дотянуться рукой до возбужденной и подрагивающей плоти моего мужчины.

Львовский зашипел, вздрогнул всем телом, а я тихонько застонала, когда его пальцы принялись двигаться в такт его языку, хозяйничавшему у меня во рту.

Мое тело словно обрело другого хозяина. И теперь Роман управлял им так, как ему хотелось. Но и я не бездействовала, сжимала, гладила, наслаждалась ощущением каменной плоти под чувствительной кожей пальцев.

Ромка вновь меня испачкал. Но я улетела раньше. Словно в тумане ощущала, как Львовский наваливается на меня всем телом, прижимая к постели. Дышит, целует в шею, в плечо, и, что самое удивительно, тихонько посмеивается.

Это были, кажется, самые необычные звуки, которые я могла услышать утром в собственной спальне.

***

— Знаешь, Ром, это как минимум — нечестно! — ворчала я, когда Роман сидел напротив меня и уплетал свой завтрак. — Кто просыпается в пять утра? У меня есть еще законные два часа на сон! А если поехать в универ на такси, то и два с половиной!

— Учту, — совершенно серьезно произнес Роман. — Завтра разбужу тебя позже.

Я застыла, с трудом проглотила застрявший в горле кофе и хмуро взглянула на Львовского.

— Что? — искренне удивился мужчина, видя мой недовольный вид.