— Их там очень много, просто так не получится…
Он достал один из пузырьков и передал его Ване.
— Вот, держи, один глоток.
Тот понюхал и выпил, сдавленно охнув.
— Что?.. Что это?
Трофим забрал зелье и сделал глоток, передернув плечами.
— Снимает лишние барьеры, — зашипел он и сел на землю, чувствуя, как начинает перетекать огонь под кожей, — Твой — природный, естественный, и пока ты не понимаешь, как его убирать, силу нужно подстегнуть. Я же…
Трофим тряхнул головой. Он не просто ощущал навий, он нутром чуял, что ему понадобится вся сила. И пусть его барьер был искусственный, который он несколько лет со дня смерти Ольги возводил кирпичик за кирпичиком, зелье даст толчок.
— Вань, — добавил он, — Если я вдруг…
— Ой, у вас глаза светятся, — отшатнулся тот.
— Вань, — Трофим сглотнул, чувствуя горечь, поднимающуюся изнутри, — На меня это зелье… Огонь… он…
Трофим передернул плечами, ощущая прилив азарта:
— Огонь выходит из-под контроля. Я буду немного не в себе.
— Немного — это как? — остановился парень, напрягшись.
Раздражение и злость нахлынули, смывая человечность:
— Вот и посмотришь, — Трофим рыкнул, отвернулся и побежал, не оглядываясь.
— Теперь я по-настоящему испугался, — Ваня перекинул рюкзак, поудобнее устраивая его на плече, и побежал следом, — Вы там не запьянели часом?
— Хватит выкать, раздражаешь, — Трофим повел плечами, — И, вообще, прекращай болтать.
Ваня споткнулся, растянувшись на земле, но Трофим даже не обернулся. Злость, нетерпение — эмоции захлестывали, не давали остановиться. Почему он так долго сдерживался, когда вся мощь стихии в его теле, в его душе?
— Подождите… Подожди, — крикнул Ваня, поднимаясь.