Анна вгляделась в экран, на рисунок человека, созданный Мэри.
— Всё-таки зря ты не занялась художеством. У тебя восхитительные рисунки. Это даже лучше, чем тот дом.
— В детстве нравилось, — бросила Мэри. — Сейчас плевать.
Доктор недолго помолчала.
— Жаль. Я могла бы устроить тебе тут рабочее место. Убивала бы скуку и занималась творчеством. Это очень полезно для души… Когда всё это закончится, глядишь, продашь свои картины и заработаешь миллионы.
— Кому это нужно?
— Не скажи… Под одним из куполов, кажется, в Тогоранги, один директор из «DomeLink» купил картину, найденную в разрушенном музее, в Старой Франции, почти за двести пятьдесят миллионов. А перед тем картиной владел какой-то человек, купивший её у дикарей за бесценок.
— Это совсем другое.
— Отнюдь. Может, сейчас за твои художества и не дадут двести пятьдесят миллионов, но однажды какой-то дикарь отыщет среди развалин нашей цивилизации восхитительный рисунок человека и тогда… — Она подняла планшет двумя руками и развернула экран к Мэри. Это заставило девушку улыбнуться.
— Знаете, на самом деле, я бы не отказалась немного убить время. Сейчас доктора приходят реже, и иногда совсем нечем себя занять.
Анна кивнула.
— Я попробую поговорить с руководством.
— Боюсь, всё-таки они не одобрят то, чтобы мне дали острые кисти.
Мэри захотелось ударить себя за такие слова. Ведь острые кисти действительно же можно использовать не по назначению! «Как я не подумала?».
— Знаешь, с учётом последних событий, я бы предпочла, чтобы они у тебя были. — Анна с застенчивостью опустила взгляд на экран с рисунком. — Извини.
— Ничего, мне уже лучше.
— Давай ты лучше расскажешь мне про этого человека? Я вижу, что это мужчина. Сколько ему лет?
— Лет… сорок, сорок пять…
Анна поставила планшет с рисунком на тумбочку, а сама вернулась к первому, где продолжила делать какие-то известные только ей пометки.
— Кто он?