– Знаешь, катись-ка ты! – рассердился Рома.
– Сейчас, только пару снимков на память… – Куприянов схватился за фотоаппарат.
– Вадим, камеру убери, – Рома тут же отвернулся.
– Да ты чего! – вступилась было Юна, но Рома стоял на своем.
– Убери, кому говорят!
– Один снимок…
– Вадик!
– Блин, а ты знаешь, сколько дают за эксклюзивные фотографии сына самой Юны Кулешовой, а? Сейчас портал, который разместит первым…
– Пошел вон!
– Надеюсь, у твоего сына деловая жилка будет развита куда лучше, – бросил Вадик, обиженно вскинув подбородок, и исчез за дверью.
– Клянусь, если бы не мелкий, я бы его… – Рома стиснул зубы.
Юна слушала подобные перепалки раз по пять на дню. Может, человеку со стороны они бы показались непримиримой враждой, но Юна-то понимала: лучше друзей, чем эти двое, еще поискать. Просто мужчины не умеют иначе признаваться друг другу в любви. Если они, конечно, не геи.
Забрав сына у Ромы, она снова предложила малышу грудь, и на сей раз он, почуяв запах молока, жадно открыл рот и присосался с такой силой, что у Юны искры из глаз посыпались.
– Он ест… – выдохнул Рома с восторгом мальчишки, который впервые увидел настоящий самолет. – И что, ты прям чувствуешь, как течет молоко?
– Я чувствую, – прохрипела Юна, – что это не ребенок, а вампир…
– Да ладно, не так уж и больно. Иначе как все остальные кормят?
– Не так уж и больно?! – Юна прищурилась. – А давай в следующий раз приложим его к твоим соскам?
Рома хмыкнул, но на всякий случай отстранился и скрестил руки на груди.
– Ты можешь себе представить: у нас сын, – он склонил голову набок и вздохнул. – Я – папа. С ума сойти.
– Ага.