О том, что боюсь именно правды, не покажу никому и никогда. Даже себе было трудно в этом признаться. Удобно усыплять совесть слухами о том, что Черных собственноручно забил сына до смерти, но на самом деле я не верил в это. Потому что Аиду приятнее сделать жизнь провинившегося невыносимой, а тот, кто любит забавляться с людьми, не будет ломать свои игрушки.
— Окей, проведём ресёрч! — подытожил Вадим.
Друг выглядел ошеломлённым, но всячески старался это скрыть. Когда Минотавр собрался, мы вдвоём поехали в институт. Небо уже прояснилось, и девушки появились вместе с яркими лучами осеннего солнца. На миг мне показалось, что волосы Недотроги сияют, будто ко мне приближалось неземное существо. Хрупкое, нежное и невероятно прекрасное…
— Лук, падра! — отрезвил грубоватый голос Вороны. Руся подошла первой и хлопнула Недотрогу по плечу. — Твоя взяла — Ледыш явился на занятия!
Глава 26. Виолетта
Почему-то мне было боязно встретиться взглядом с Ледатом. Может, из-за того, что произошло накануне? Казалось, мы вот-вот поцелуемся, и я признавала, что в тот момент мне хотелось этого. Но этот ненормальный отпрянул, будто обжёгся, и ушёл, не прощаясь. Не ответил ни да, ни нет…
Охватившее меня оцепенение разбилось от хлопка по плечу.
— Твоя взяла! — возвестила Руся и повернулась к парням. — Ледыш пришёл на занятия.
На нас оглядывались. Фанатки Ледата шептались и поглядывали на меня с неприязнью, и я ощутила, как смущение, окутавшее меня после ночного разговора у подъезда, будто рукой сняло. Мама всегда говорила, мол, не злись на тех, кто завидует. Ведь так они признают, что ты лучше их. А, значит, я ближе к Троцкому, чем кто либо.
Это придавало мне смелости взглянуть на Ледата, который обсуждал предстоящую репетицию с Вадимом. Казалось, Троцкий как-то изменился. Его лицо было таким же бледным и осунувшимся, щёки ввалившимися, но в уголках губ притаилась улыбка, а миндалевидные глаза светились воодушевлением.
— Чего лыбишься? — шепнула Руся мне на ухо.
Я вздрогнула и отвернулась:
— Радуюсь, что победила. — Поправила на плече рюкзак и кивнула: — Идёмте, а то не успеем до звонка. Первой парой лекция по истории искусств.
Как удачно, что Ледат пришёл именно на урок Даниловой! Мария Алексеевна наверняка расскажет ректору о моём успехе, и тот позволит нам выступить на конкурсе. Мне не терпелось поехать в клуб Черных и послушать, как будет звучать наша песня там, где стоят новенькие инструменты, и в зале приятная акустика.
На занятиях я то и дело оборачивалась и смотрела, как Ледат что-то записывает, сидя на самой галёрке. Разумеется, это не лекции! Ведь парню не нужно конспектировать, чтобы запоминать. Мне было очень любопытно, что он там делает, но стоило подойти на перемене, как Троцкий закрыл тетрадь и ухмылялся, наслаждаясь моим разочарованием.
— Дурак, — в конце концов, не выдержала я. — Ведёшь себя, как пятиклассник, который пишет любовное письмо.
Он поднял голову и посмотрел на меня искрящимися весельем глазами.
— Ты почти угадала. Что теперь? Спросишь, кому?
— Вот ещё, — возмущённо фыркнула я и, развернувшись на месте, отправилась на своё место.
Больше я к Троцкому не подходила и даже не смотрела в его сторону, потому что мне до чёртиков хотелось узнать, что же он пишет на самом деле. Неужели новую песню? Она будет о любви? Перед внутренним взором тут же вставала картинка, как мы стоим у подъезда, Ледат наклоняется, а сердце колотилось так быстро, что, кажется, вот-вот выскочит…