— Не-а.
— Подумайте хорошо. У меня есть свидетель, что вы встречались с ним в его кабинете в июне прошлого года.
— Не-е. А-а-а… Ну да. Это ж он, Юлькин хахаль.
— Как вы выразились, «Юлька» — это погибшая Юлия Денисовна Старосельцева.
Лёха вывел на монитор её фото, благо в период конкурсов «мисок» покойница выложила в интернете их множество — выбирай на любой вкус. На фотографиях, конечно, девушка выглядела сексуально, но нашлась среди них и строгая, где погибшая глядела прокурорским неподкупным взглядом. Сейчас этот застывший взгляд буравил неудавшегося ухажёра.
— Она… Да… — выдавив из себя два слова, Колян потянулся к стакану с водой.
— О чём вы говорили с Бекетовым?
— Урод он. Зарядил Юльке ребёнка и выгнал в шею.
Лепельский пижон выдал долгую тираду, преимущественно матерную, в которой выставлял бизнесмена в исключительно чёрном цвете. С каждым словом Колян подтверждал, что у него имелся мотив убийства, но у Лёхи росло убеждение, что к теракту Семёнов непричастен. С Бекетовым его буквально прорвало от облегчения, что допрос ушёл в эту сторону, по мнению Коляна, для него безопасную. А на монитор он старался не глядеть.
Саня тем временем раскрыл привезённую с собой сумку и извлёк архаичного вида прибор.
— Как только лейтенант закончит, я с тобой, Колян, поговорю по-своему.
Глава одиннадцатая
Полиграф
Металлическая коробка со стеклянным зелёным экраном, лампочными индикаторами и с россыпью переключателей навеяла ассоциации с восьмидесятыми или даже семидесятыми годами. Саня перетащил Семёнова на офисное кресло у Васиного стола и заставил положить руки на подлокотники.
Тот поглядывал и не сопротивлялся, пока опер не зафиксировал его запястья скотчем.
— Что за дела?
— Увидишь.
Беспокойство Коляна усилилось, когда от прибора к рукам протянулись толстые провода.
— Током, в натуре, пытать будешь, начальник? Беспредельничаешь? Не по понятиям…
В устах несудимого уголовное арго прозвучало неубедительно, как матюги в речи детсадовца, и Саня не стал скрывать ухмылку.