Пожиратель Кланов

Очевидно, что с каждым мгновением нахождения усиков в теле моё положение лишь ухудшалось и лучшим выбором было бы не тянуть и вырвать их как можно раньше. Но проблема была в том, что далеко не всегда человеческое тело было способно сходу и без запинок сделать то, что было “лучшим выбором”.

Рефлексы ведь никто не отменял. И, как бы это ни было неудобно, зачастую нашими реакциями и движениями управлял вовсе не мозг, а те самые рефлексы.

Реакция тела могла затормозить меня всего на долю секунды. Но этой доли должно было хватить, чтобы усики успели проникнуть достаточно глубоко, чтобы никакими способами их вырвать уже стало невозможно.

К моему счастью, сейчас за мой прыжок отвечало далеко не только моё тело, но также и магия. И вот магию я контролировал совершенно точно именно мозгом.

Да, прыжок получился не таким сильным, как мне бы хотелось. Но вложенный в мышцы ног приказ силы сработал правильно и я, почувствовав в первое мгновение, как темнеет всё перед глазами из-за дичайшей боли в плече, потом всё-таки ощутил, как вытягиваются из проделанных ими “тоннелей” в моей плоти усики и выходит из раны конец корня.

Отлетев на несколько метров от кокона, я покатился кубарем по земле, чувствуя, как пронзает всё тело судорога каждый раз, когда плечо врезалось в пол. Однако, судя по тому, что корни меня не преследовали, Лишур тоже был не в лучшем положении.

Это у меня был определённый буфер в виде общего уменьшения чувствительности к боли, ставшего лишь сильнее после пожирания сердца героя-ассасинши. А ему приходилось испытывать всё в полной мере.

Да, обычный перелом всё-таки нельзя было сравнить с тем, что пришлось испытать мне. Но у меня была ещё одна “фора” — я к боли был уже привычный. Испытал её в самых разных видах и проявлениях с момента попадания в этот мир немало. А вот наследник княжеской семьи вряд ли был настолько же опытен в этом вопросе.

Пронзивший моё плечо корень, скорее всего, был результатом приложенного Лишуром сверхусилия. Вот только на то оно и “сверх”, что долго на таком уровне продержаться невозможно.

Однако, опять же, расслабляться было нельзя ни в коем случае. Тем более что теперь Лишур с большой вероятностью откажется от идеи изловить нас в одиночку и вызовет подкрепление.

И мне нужно было в полной мере воспользоваться возникшей паузой.

— Парень! — рявкнул я, вскакивая и прямым ходом устремляясь к клетке с паукообразной второй эволюцией. — Беги при первой же возможности! Тебя не должны поймать!

Шиито мне, естественно, не ответил, но я знал, что он услышал и понял всё правильно. Он всё ещё был где-то в зверинце, мастерски прятался от корней. И теперь, после того что я сделал, Лишур наверняка полностью переключит своё внимание на меня, что может дать Шиито шанс спастись.

Разумеется, я волновался не столько о жизни парня, сколько о конспирации. Мы оба были в масках, так что наших лиц Лишур не видел и хотя он уже понял нашу связь с кланом Дарнак, никаких улик, что указывали бы конкретно на Шиито, не было.

Даже если бы в итоге Ресфали обратились бы к Дарнак за объяснениями, а те рассказали о потере героя, они бы не смогли никак доказать, что налёт на зверинец произвёл именно он.

Подозрения бы возникли — это да. Возможно, к Пожирателю на арене вновь прибодались бы какие-нибудь ребята, на этот раз посланные Ресфали. Но и только. А вот если бы они поймали Шиито живым, то как минимум связь Пожирателя и зверинца стала бы очевидна.

К тому же, зная парня, после пары часов наедине с палачом он бы наверняка растрепал всё о том, кто я такой. Рабский контракт, созданный богиней Урматой, не предполагал преданности, только исполнение приказов.

Был, конечно, вариант убить Шиито на месте, чтобы точно избежать такой перспективы. Но труп на себе я бы не утащил, и тогда его личность точно будет раскрыта.

Так что это было что-то вроде азартной игры. Либо гарантированное раскрытие врагу части информации и сокрытие всей правды, либо шанс на сокрытие вообще всего, с рисков раскрытия этого же всего. И я предпочитал рискнуть, тем более в ситуации, когда во многом результат ставки зависит от моих собственных усилий.

Наплевав на последствия ускоренного роста, сейчас думать нужно было точно не об этом, я за двадцать секунд вырвал из тонкого и слабозащищённого тела паукообразной второй эволюции оставшиеся восемь “сердец” и закинул в рот в пару заходов, старательно жуя упругие, будто желейные шарики.