Эмме стало грустно. У нее на глазах хороший человек деградировал, превратился в рохлю-параноика. А вместе с ним деградировали и ее любовь и уважение к нему.
Эмма отодвинула засовы и вышла на крыльцо. Гас сразу же захлопнул за ней дверь и загремел замками.
- Ты еще вернешься, - сказал он.
- Ты совершаешь большую ошибку, Эмма, - сказал он ей сквозь почтовую щель.
Тем спокойным, не терпящим возражений голосом, с помощью которого в прошлом он с легкостью добывал деньги и забирался ей в трусики.
- Ты не дойдешь. Погибнешь, даже не добравшись до армейской базы. Ты не способна выживать, и ты знаешь это.
Она не стала спорить.
- Сервайвелизм это твоя тема, Гас, а не моя.
- У тебя просто нет для этого необходимых качеств, Эмма.
- Ты прав, - сказала она, покидая бункер.
Так здорово было снова оказаться снаружи.
Команды зачистки убрали с улиц тела, и впервые за долгие недели и месяцы в воздухе не пахло моргом. С юга подул ветерок, и Эмма ощутила сладкий аромат весенней растительности, сирени и жимолости. Солнце грело ее бледное лицо, манило к себе.
Она двинулась вдоль по аллее и остановилась под одним из больших дубов.
Ветер сменил направление, и воздух сразу же испортился, наполнившись мерзким смрадом бактериального тлена и трупного газа. Запах был не застарелый, а довольно свежий. Влажный и органический, как от протухшего мяса, он ударил в лицо.
Эмма замерла.
Выронила сперва одну сумку, потом другую.
Солнце было у нее за спиной.