Лето потерянных писем

– Хорошо.

Мы заказали по мороженому с этим вкусом, взяли рожки и сели за один из деревянных столов. Уставились друг на друга. А потом принялись смеяться – сначала просто посмеивались, а потом стали громко, беззаботно, почти надрывно хохотать.

– Я пыталась найти их в Гугле, – призналась я, когда мы угомонились. – Родителей бабушки. Но ничего не нашла. Странно, ведь они вроде как известны.

– Может, они были известны только среди антикваров, – задумалась мама. – И, возможно, это как с теми архивами – фактические записи о них не были оцифрованы.

Я положила ожерелье между нами на деревянную поверхность стола. Камни (бриллианты, настоящие бриллианты!) переливались на солнце.

– Что нам делать?

– А как ты хочешь поступить?

Потрясенная до глубины души, я не смогла ответить и покачала головой. Что делать, когда у тебя на руках восемьдесят тысяч долларов? Я даже не знала, куда девать лишних восемьсот. Положить на свой сберегательный счет?

– Ладно, – продолжила мама, – мы можем его продать и вложить деньги в твое обучение.

Очередной очень прагматичный ответ мамы.

– Наверное.

– Ты хочешь их потратить? – с улыбкой спросила она. – Думаю, лучше потратить деньги на обучение или положить на твой пенсионный счет, но вполне резонно потратить сумму по твоему усмотрению на что-нибудь интересное.

Образование – это рационально. Интересное – очень рационально. Даже если мама разрешит мне оставить тысячу долларов, я могу поехать за границу, купить миллион книг. Может, даже несколько новых платьев.

Что еще?

Чего хотят люди? Загородный дом, дом на берегу, «Золотые двери». Но мне ничего не нужно.

Бабушке нужны были «Золотые двери», потому что бабушка нуждалась в доме.

– Можем продать ожерелье и потратить деньги на благотворительность. В фонд помощи беженцам.

Мама куснула мороженое.

– Очень хорошая идея, Эбби.

Это была не просто идея. В голове будто щелкнуло. Так и нужно сделать.