Не подмигивай. Ответь на вопрос.
Такая упертая. Ладно. Мне нужна твоя помощь.
С чем?
Его голос, звучащий странно приглушенно, доносится со стороны его комнаты.
— Тащи сюда свою, как персик, задницу, Картофелька!
Я отправляю ему ответ:
Серьезно???
— Абсолютно, — кричит он. — И я не успокоюсь, пока ты не придешь сюда.
— Ведешь себя как ребенок, — кричу я в ответ. Мне интересно, почему он не может прийти ко мне. И почему мне обязательно нужно идти в его комнату. Это похоже на ловушку.
— Какой абсурд, — бормочу я себе под нос, отбрасываю электронную книгу и поднимаю свою, «как персик», задницу с кровати.
Комната Мейкона похожа на мою, только более навороченная. Она больше, но такая же уютная. В ней есть невероятной красоты камин, отделанный тесаным белым камнем и доходящий до кессонного потолка. А над ним арка, облицованная переработанным деревом. В газовом очаге мерцает пламя над маленькими керамическими камнями.
Я демонстративно не обращаю внимания на большую обшитую панелями кровать в миссионерском стиле, уютно-мягкую с мятыми льняными простынями, словно Мейкон только что сполз с нее. Сам он прислоняется к стене у ванной. Его кожа бледная, вокруг рта глубокие морщины, тянущиеся к уголкам глаз. Он одаривает меня широкой улыбкой.
— Привет.
— Привет.
Несмотря на наш обмен сообщениями мгновением ранее, теперь, когда мы стоим друг напротив друга, чувство неловкости достигло звездных высот. Я стараюсь не думать о его губах и о том, какие они на вкус, о тех жадных звуках, которые он издавал. Боже, я правда пытаюсь, но ничего не выходит, воспоминания захлестывают меня и возбуждают. По его глазам видно, что он думает о том же, в них мелькает искорка похоти. Но тень боли перекрывает это, и я вырываюсь из тумана мыслей.
— Что случилось?
Мейкон кривит рот.
— Тут вот какое дело. И это никоим образом не значит, что ты была права насчет моего похода на пляж…
— Еще бы, — протягиваю я.
Его ноздри раздуваются от неглубокого вдоха.