Паника сжимает горло. Я практически занялась сексом с Мейконом на песке. О чем, черт побери, я думала?
— Временное помутнение сознания — небольшое бегство от реальности.
— Я тебя понял, — раздраженно вмешивается он. — И это чушь собачья. — Он проводит рукой по своим мокрым волосам. — Это было чертовски великолепно. Вплоть до того момента, пока ты не решила убежать.
В груди что-то сжимается, и слова сами вылетают из уст.
— Я даже не знаю, что это, — я машу рукой между нами, — такое.
Он сжимает губы.
— По моим подсчетам около пятнадцати лет осмысления ситуации.
— Пятнадцать лет? Хочешь сказать, что я тебе тогда нравилась? Потому что я в жизни в это не поверю.
Хмурый взгляд омрачает его черты, и он опускает руки на свои подтянутые бедра.
— Я не сох по тебе, если ты об этом. Но я всегда чувствовал что-то к тебе, Делайла. Только не знаю, как это назвать. Не любовь. Не ненависть. Что-то другое. Похожее на зуд, который не утихает. Ты всегда была там, под моей кожей.
— И что, теперь ты хочешь утолить этот зуд сексом?
Он мрачно смеется.
— Думаешь, дело только в сексе? Думаешь, если мы переспим, то это… — он копирует меня и машет рукой между нами, — исчезнет? Подумай еще раз, сладкая.
От его льстивого тона я краснею.
— Ох, ты меня так… так бесишь![45]
— Почему же? — Мейкон делает шаг ближе. — Почему я бешу тебя, Делайла?
— Потому что ты всегда это делаешь! И всегда делал.
Как ни странно, это, кажется, успокаивает его, тем не менее он не сдается, его тон остается жестким и настойчивым.
— Ты ненавидишь меня сейчас?