Скажи

Со стороны может быть и да, а на деле он готов был замурчать довольным котом, лишь бы она не прекращала целовать его вот так.

Он не сделал ещё ни одного глотка спиртного, а уже чувствовал себя странно опьянённым. Настолько, насколько не пьянит ни один алкоголь мира. И голова шла кругом, и кожа лица всё ещё ощущала эту протянувшуюся цепочку нежных прикосновений её губ.

Марина нашлась достаточно быстро. Стояла как раз напротив, рядом со сценой, вчитываясь в сценарий, который ей сунула в руки Катя. Хмурила брови и что-то быстро говорила, поглядывая на собравшихся вокруг неё выступающих, пытаясь перекричать музыку и другие голоса.

Командирша.

Всё уладит. Всё сделает и исправит. И никто другой не справится лучше, Егор был уверен. Никто не заменит её, всегда знающую, как нужно, как правильно. И что будет делать Алёна, когда Гейден выпустится? Порвёт все волосы на голове и впадёт в глубокую депрессию? Они ж загнутся без этой всезнайки.

И усмехнулся, наблюдая, как тонкая рука откидывает объёмные локоны за спину, чтобы не мешались, а затем указательный палец тычет куда-то в лист сценария и ведёт по строчкам, а губы движутся. Проговаривают слова, глаза бегают по тексту, а мозг лихорадочно соображает.

Давай, Марина, реши их проблемы все разом. Я знаю, ты сможешь. Для тебя это – раз плюнуть.

И, кажется, она действительно решает, потому что лица вокруг неё сразу становятся светлее, радостнее, словно вспыхивают, и глаза загораются. И опять какая-то суматоха, все начинают носиться, что-то делать, что-то выяснять, и сразу понятно – скоро начало.

Всего на пару секунд Егор вылавливает прямой взгляд Марины и мягко подмигивает ей. Просто как напоминание: я здесь, рядом. А ещё тут наши долбанутые на всю голову друзья, но они, кажется, заняты тем, что испепеляют меня насмешливыми и хитрыми взглядами из-за того, что я готов таять от твоих самыхпрекрасных поцелуев, как снег на апрельском солнце, а так я рядом, да.

Марина улыбается в ответ, нежно и уверенно.

А потом их зрительный контакт прерывается, потому что начинается выступление, и в центр комнаты выходит Гордеев вместе со своей одноклассницей, начиная мероприятие. Все тут же разбредаются по диванчикам и углам, освобождая место и заглушая свою речь, внимая уже поднёсшему ко рту микрофон Гордееву.

Марина всё время находится по ту сторону зала, контролируя выступающих и ведущих. Егор почти что не злится, когда ей приходится переброситься парочкой слов с Артуром, который на удивление внимательно её выслушивает, а затем коротко отвечает, благо, без прежней неприязни во взгляде и нарочито искривлённых губ. Программа тянется медленно и спокойно, номер за номером, но Егор почти не смотрит на то, что происходит прямо перед его носом. Взгляд, словно магнитом, вечно притягивается к другой стороне комнаты, где стоит девушка, то и дело изящно откидывающая один и тот же локон за спину и вдохновлённо наблюдающая за ходом мероприятия.

С поистине горящими восторгом глазами.

И Егор в один из моментов вдруг приходит к выводу, что готов тоже скакать в танце или горланить песни, любые, лишь бы её глаза не тухли, не теряли всю насыщенность своего магического цвета.

А затем опять любуется тем, как края её губ поднимаются в улыбке или как она меняет стойку, перенося опору на другую ногу, из-за чего тёмно-синяя пышная фатиновая юбка забавно вздрагивает в такт быстрому и лёгкому движению.

Ровно до тех пор, пока его не отвлекает чья-то ладонь, опустившаяся на плечо. Поворачивает голову и видит перед собой Доронина, широко улыбающегося. Вопросительно поднимает брови, и тот наклоняется ниже, почти орёт в ухо, перекрикивая ревущую музыку.

– Идём со мной.

Егор встаёт с дивана, кинув удивлённым Паше с Дианой, что скоро вернётся, и следует за Владом до выхода из зала. На пару секунд поворачивает голову и сталкивается взглядом с Мариной. И в голубых радужках – или ему показалось? – вдруг выросло удивление сродни гигантскому снежному кому.

Когда они минуют лестницу, становится легче. Музыка больше не бьёт по ушам, не пульсирует в голове, и цветные блики не давят на глаза. Егор зажмуривается на секунду и пытается в полной мере насладиться моментом, в котором нет той скомканной белиберды слишком громких звуков и режущих ощущений.

– Что такое? – спрашивает, едва находит в себе силы поднять потяжелевшие веки.