Скажи

Потому что та девушка с той спиной тоже смотрела вслед быстро удаляющейся незнакомке и кусала нижнюю губу, нервно сминая пальцами ремешки сумки.

Он сделал то, что должен был, что хотел сделать. Он действительно хотел помочь. И поэтому только сейчас, полностью осознавая, что всё кончилось, позволил себе расслабиться и глубоко вздохнуть, на мгновение прикрывая глаза.

А когда открыл, искоса глянул на Марину. Она стояла сбоку и, оказывается, тоже буравила его взглядом. Интересно, насколько долго? Наверное, не очень. Хотя кто его знает.

Благо, светло-синий взгляд уже не был таким испуганным – только, может быть, немного удивлённым. И в нём было что-то ещё. Что-то, что не могло не порадовать Рембеза.

Марина хлопала длинными ресницами, взирая на него так, словно перед ней стоял ангел, спустившийся с небес. Герой, спасший половину, а то и весь белый свет. Самое прекрасное явление на этой планете, которое досталось ей одной, а она и стоит довольная, восторженная, такая умилительно-забавная, что хотелось тут же сжать её в объятиях.

И благодарить, бесконечно благодарить за восторг, который он нашёл в глубине её голубого прекрасного моря.

Но на такую щедрость он вряд ли раскошелится сегодня.

Даже если видеть эти яркие эмоции в её глазах было слишком приятно.

Когда веки опустились, а губы растянула по-настоящему гаденькая ухмылочка (Егор изо всех сил постарался вложить в неё как можно больше самодовольства, черпая из внутренних запасов, припасённых на всякий пожарный), Гейден с бешеной скоростью начала мрачнеть и злиться. Уголки рта опустились, а глаза прищурились почти что укоризненно – словно и не было никакого изумления в этом блестящем недовольством взгляде несколько мгновений назад.

Апогеем Марининой ярости стали его слова:

– Что случилось, Гейден? Мне кажется, или ты немного зависла?

Под конец Рембез не смог справиться с собственным любопытством и приоткрыл глаза, чтобы в полной мере насладиться реакцией на красивом личике. Девушка горела в прямом смысле этого слова. Дыхание участилось, и Егор мог поклясться, что она готова придушить его на месте голыми руками.

Поэтому усмехнулся ещё сильнее, приподнимая подбородок на её красноречиво пылающие глаза.

– Мне кажется, – голос её до основания пропитался ядом всего за пару секунд, и Егора это неслабо веселило, – тебя нельзя благодарить или хвалить – ты мгновенно загораешься этой мерзкой манией величия.

– Да ты не переживай, – сладко протянул он, продолжая наблюдать за каждым изменением мимики на пылающем лице. – Никто не виноват, что я такой очаровательный. Но я, так и быть, позволю тебе собой любоваться. Время от времени.

Она сузила глаза и раскрыла рот от чудовищного возмущения, а потом поджала губы так, словно хотела сказать что-то, но в последний момент передумала. То ли посчитала, что не стоит, то ли слова, которые она хотела произнести, были на грани цензуры. И при всём этом она выглядела просто до какой-то дикости забавно и очаровательно.

Егор в очередной раз подумал о том, что стоило бы бесить её почаще, чтобы моментов, когда она так мило возмущается, было в его жизни куда больше.

Он не смог сдержать улыбки, хотя действительно пытался. Обнажил зубы, даже пару раз хохотнув. Марина, конечно же, не упустила возможности это прокомментировать.

– Ты невыносим!

– Я очарователен.