Он сводил меня с ума.
– Я видел во сне твои волосы, – шептал он, подкрепляя власть своего низкого колдовского голоса мягкими движениями руки, лаская что-то внутри меня, что заставляло температуру тела подскакивать, как в лихорадке, а дыхание сбиваться. – Во сне я касался твоих рук, вглядывался в сверкающие глаза… И не мог прикоснуться по-настоящему…
Поймав какой-то одному ему ведомый ритм, Джерхан ласкал меня одновременно изнутри и снаружи, и от чудовищно возросшего напряжения потолок пещеры начал вращаться. Я не слышала уже и половины из того, что он говорил, потому что каждую мышцу свело, я сжала пальцы в его темных волосах, лишь отдаленно замечая, как извиваюсь в мягкой паутине, не в силах терпеть.
Казалось, вот-вот вздохнуть больше не получится, горло сдавило от рвущегося стона.
– А я… – выдохнула через силу, чувствуя, как темнеет перед глазами. Но все же я распахнула их и посмотрела на Джерхана. – С первого взгляда… не могла… забыть… тебя…
Слова вырывались из горла с трудом, словно то были и не слова вовсе, а слишком крупные камни, которые кто-то хочет протолкнуть через узенькую трубку.
Но я должна была сказать это. И стоило мне признаться, как Джерхан замер. Всего на миг, остановив при этом мое безумие и позволив хоть немного вздохнуть.
Его глаза… почти совсем зеленые.
– А говорила, что не думала обо мне, – проговорил вдруг он, поднявшись надо мной и едва-едва улыбаясь. – Маленькая лгунья… самая сексуальная и желанная лгунья в мире…
С этими словами он накрыл мои губы своими и одновременно одним резким движением вошел в мое тело.
Стон вырвался из груди, не сдерживаемый даже поцелуем. Тело выгнулось от удовольствия, от долгожданного ощущения наполненности, которое в один миг подняло градус удовольствия и восстановило то, что было утрачено паузой после моих слов.
Напряжение скрутило мышцы, быстро подводя меня к последней черте вместе с тем, как Джерхан резко и сильно входил в меня с жаждой хищника, добравшегося до желанной цели.
Ослепительное удовольствие пронзило нас почти одновременно. Словно раскаленный торнадо из лавовой пыли в один миг распался на тысячи каменных осколков исступления, пронзая наслаждением каждую клеточку тела.
– Моя лгунья… – хрипло и глухо прошептал Джерхан, замирая внутри меня, а затем делая еще несколько медленных сладких движений. – Моя любимая лгунья… лишь бы ты вечность обманывала меня вот так… Эвиссаэш… – тихо перешел он на змеиный язык, ложась рядом и прижимая меня к себе.
И весь мир уже больше не имел значения. Потому что
Живой.
* * *
– Слушай, а как ты зажёг этот огонь? – спросила я, внезапно обнаружив себя на плече Джера, аккуратно выводящей пальцем невидимые рисунки у него на груди.
То ли мы оба спали, то ли провалились в блаженное забытье. Но шевелиться не хотелось. А колдовской огонь продолжал гореть аккурат возле стен, не подпитываемый, казалось бы, совершенно ничем. Он плясал прямо на голых камнях, не перекидываясь на паутину и не касаясь тел солаанов. Не приближаясь к нам и не удаляясь, словно горел в какой-нибудь лампаде, а не на пустых стенах.
– Понятия не имею, – ответил Джерхан, чем удивил меня несказанно. Затем вдруг обхватил мои пальцы, блуждающие по его груди, сжал и поднес к своим губам, оставив на них мягкий поцелуй.