Мышцы на бицепсах натянулись и округлились, грудная клетка стала ещё шире.
Я шумно сглотнула, а Джерхан просто смотрел в потолок, не замечая, как влияет на меня.
– Ты говоришь об Айше так, словно это и не ты вовсе. А темный дух, который в тебя вселился, – проговорила я тогда, стараясь придать голосу твердости.
Я должна была убедить его в своих словах… иначе все могло очень плохо кончиться.
Джерхан не отвечал.
– Но это не так, – продолжала я, чувствуя, что иду по лезвию. – Айш – это ты. Просто ты этого не помнишь. Поверь мне, я знаю. Я… видела его. И тебя. Вы одно целое.
Хотелось бы, чтобы я не ошиблась, очень хотелось. Но, к сожалению, правда была слишком туманна, и знать ее наверняка было невозможно. Оставалось лишь надеяться.
Джерхан повернул ко мне голову и вздохнул.
– Хотел бы я, чтобы это было так, Эвиса. Но что-то мне подсказывает, что все гораздо, гораздо сложнее…
Он впервые, кажется, не взорвался, когда я назвала его и Айша единым целым. В прошлый раз мы так поссорились, что он и вовсе покинул теларан, скрывшись в неизвестном направлении.
От страха, что снова придется поругаться, у меня даже ладони вспотели. Но все неожиданно обошлось.
– Пообещай мне, что ты подумаешь над моими словами, – хрипло попросила я, не зная, что ещё сделать, и инстинктивно чувствуя, что это не конец.
Маленькая ледяная иголочка предчувствия прошила сердце, да там и осталась.
– Обещаю, – улыбнулся Джерхан и, приподнявшись на локте, ловко перевернулся, нависнув надо мной, как огромная скала, закрывающая собой весь мир.
Темные волосы, играющие медью в огненном свете, упали вниз, щекоча мои щеки, а зелёные глаза в тенях камышовых прядей вспыхнули ещё ярче.
– Веришь мне? – тихо спросил он, и эти глаза хитро блеснули.
– Верю, – хрипло прошептала я, чувствуя, как жар поднимается изнутри и заливает каждый уголок моего тела.
Тогда он медленно опустился к моим губам, оставляя на них дразнящий поцелуй, и ответил:
– А ведь я мог бы пообещать что угодно, лишь бы иметь возможность прикасаться к такому сокровищу, – еле слышно усмехнулся он, опускаясь короткими, жалящими поцелуями к уголку губ, а затем к чувствительной точке под ухом.
Дышать стало тяжело. Только когда до меня дошло, о чем он говорит, я сумела распахнуть глаза и небольно шлёпнуть его по широким плечам.