– Мы мастерицу нашли! – кричал мальчик, а у него на плече подпрыгивал на лапах один бледный паук.
– О Красная мать, – воскликнула та женщина, что пришла вместе с ним, прижав руки к губам, едва увидела огромную фигуру Айша с его погибшей Айяалой. – Неужели… она жива ведь, правда?..
Но ей никто не ответил.
А Неями, к которой тут же бросились слуги и сам первый жрец Ильхамес, нахмурилась, прижимая руку к окровавленному боку.
– Где была ты, что произошло? – выдохнул жрец, касаясь руки Неями и подзывая лекаря, который, к сожалению, уже был не нужен Айяале.
– Напали на меня, – проговорила та, вставая на ноги. – Ночью вчера, едва я платье передала для Айяалы. Сбежать мне удалось лишь благодаря моим паукам. Я спряталась в камнях, всю ночь боясь укрытие покинуть. Спасибо Шерити и Меланею, они нашли меня и вывели. Сказать должна была я, что готовится переворот! Но, вижу, не успела…
Она посмотрела на склоненную и неподвижную фигуру Айша и опустила голову. По ее белым щекам медленно потекли слезы.
В этот момент к ней подбежал лекарь, пытаясь рассмотреть ее раны, но она небрежно оттолкнула его.
– Не нужно, рана неглубокая, убийц кинжал прошел вдоль ребер. Остальное сделают мои братья и сестры. – Она вдруг подняла руки, и все увидели, как платье на ее талии вдруг зашевелилось. И то, что казалось тканью с красными камушками, обратилось самыми настоящими маленькими паучками. Они, как вода, перетекали к ране, опутывая ее, заклеивая. И через несколько мгновений кровь на платье исчезла, а рану перестало быть видно.
Сама Неями никак не прокомментировала это, вновь устремив скорбный взгляд на тело Айяалы.
В этот момент за руку ее схватил Ильхамес, крепко сжав и заглянув в глаза.
– Зачем ты в свадебный наряд вплела ладуилл? – спросил он, сжав зубы.
И те, кто стояли рядом, заметили, что один глаз его на миг стал зеленым. Впрочем, почти сразу же наваждение исчезло.
Неями не отвела взгляда.
– Вечером, когда делала я наряд для Великой Айяалы, принесли мне ткань новую. Которую Айяала не одобряла. Ткань эта была красиво выделана и обработана способом новым и интересным. Нити ладуилла сверкали как серебро настоящее, а зеленые стебли, из которого было соткано полотно, давали зеленоватый оттенок священного хризопраза. Вместо привычного серого, что дает обработка всегда… Мне сказано было, что эта ткань станет священным символом Красной матери и всего каньона. Что обязана я вплести ее в наряд, дабы отдать дань священной нашей богине и всем шаррвальцам, что используют ткань эту ежедневно.
– Кто?! – не выдержав, закричал Ильхамес. – Кто этот приказ тебе отдал?!
Он начал трясти ее за плечи, чего никогда прежде ни с кем себе не позволял. Но Неями, что привыкла держаться благородно и отстраненно, никому не давая дотронуться до себя, даже словом не осадила его. Она только неотрывно глядела в горящие глаза жреца, пока с ее губ не сорвался ответ:
– Ткань мне принесли пауки. С запиской от вас, первый жрец…
Ильхамес ошарашенно отступил на шаг назад.
Неями тем временем достала из-за пазухи лист пергамента, скрученный в трубочку, и подала Ильхамесу.