Только Ильхамес с каждым новым словом предательницы становился все бледнее. Один его глаз то и дело вспыхивал пугающей зеленью, словно признание царицы пробуждало и в нем какое-то дремлющее зло.
– Я не собираюсь выслушивать мнение твое по этому поводу! – воскликнула она затем, всплеснув руками и взглянув на Айша. – Все еще царица я. А ты лишь бывший мирай, презренный наг, которому честь великая выпала, но не заслужил ее ты!!! Десять лет мы подчинялись тебе, как Красной матери, почитали и любили. А чем отплатил ты нам? Выкидывал одну алу за другой. Не желал ни спать с ними, ни жить. И пророчество наше для тебя – пустой звук, равно как и наша мечта выйти на поверхность! Что тебе за дело до бед наших, если ты сам всю жизнь прожил под синим небом и не видел, как умирают от нехватки зелий солнца?!
С каждым словом царицы народ шептался все громче, становилось ясно, что многие из присутствующих поддерживали свою повелительницу. И ее «признание» легло на благодатную почву.
Вот только полностью зеленые дикие глаза Айша уже не были похожи на человеческие, и человеческие страсти его не трогали. Но вряд ли шестнадцатилетняя Фелидархат это понимала. Вряд ли она знала, что говорит уже не с человеком и даже не с бывшим мираем. А с кем-то гораздо более древним и страшным.
– Это ты должен быть наказан, а не я! – в конце концов прокричала царица, звонко всхлипнув и протянув вперед тонкий девичий пальчик, унизанный кольцами. – Ты предал наш каньон и ты меня толкнул на ужасные преступления! Ты убил самых близких моих слуг, моих личных охранников и благороднейших мужчин шаррваль! И лишь ненависть к тебе монстром сделала меня! Как мне теперь с этим жить?!
Кто-то сзади одобрительно закричал.
Великий Айш поднял взгляд и медленно обвел им всех присутствующих поверх головы царицы. Что он видел там, никому не известно, но чудовищные зеленые глаза загорелись еще ярче. Ядовитый огонь в них сверкал так, что грозил сжечь все вокруг.
В этот миг Ильхамес перекричал шумящую толпу обличительным вопросом:
– Поэтому ты приказала обесчестить Лориавель?
И снова стало тише.
Фелидархат ухмыльнулась и, поведя плечом, отвернулась от жреца.
– Я ничего не приказывала и не знаю, о чем говоришь ты, старик.
– Двое твоих личных слуг исполнили приказ, – с едва сдерживаемым гневом продолжал первый жрец каньона. – Поэтому Великий Айш и наказал их.
– Великий Айш вовсе не великий, – фыркнула Фелидархат, показывая, что совершенно не боится огромного существа с паучьим телом. Существа, которое было в два раза выше нее и тысячекратно сильнее. – Он просто убийца и предатель. Красная мать ошиблась, вручив наши судьбы в руки его.
Ильхамес одновременно сжал зубы и кулаки.
В это время царицу начали окружать ее сторонники и те, кто обязан был по закону ее охранять. Впрочем, часть стражников осталась в стороне, хмурясь и не зная, что предпринять.
Первый жрец шаррваль видел, что готовится бунт. Что-то вот-вот должно было произойти. Что-то ужасное. И кто-то обязательно должен был погибнуть. Инстинкты кричали в нем, что нужно спрятать Лориавель, его единственную дочь, заставить ее уйти отсюда, но… он не знал, поможет ли это.
Приближалось нечто ужасное, и «глаз оракула», что резко стал на диво чувствительным, показывал это как никогда ярко.
– А теперь я ко всем вам взываю! – воскликнула тогда царица, широко распахнув руки в стороны и повернувшись к толпе народа. – К вам, благородным самым и уважаемым членам священного племени паучьего. Выбирайте сторону свою раз и навсегда. С кем хотите вы остаться: с предателем и бывшим мираем, который впитал ненависть к нам с ядом своей змеиной матери, или со мной, вашей царицей, которая испытывала тяготы жизни без солнца среди ледяных камней с вами вместе, будучи одной из вас! Кто, по-вашему, желает вам истинного добра?!
Опасный гомон начал подниматься в стенах пещеры. Кто-то даже вынимал короткие мечи из ножен, люди готовились нападать. Некоторые уже ожесточенно ругались, оказавшись по две стороны баррикад.