Война волка

Всадники появлялись один за другим, а к северу от них, в широкой долине, брел неровными рядами скот под присмотром мальчишек.

– Господи! – изумился Финан. – Да ублюдков тут сотни две с лишним!

Кто-то шел пешком, другие стерегли пленных детей и женщин. Женщины эти по большей части пойдут на продажу, хотя иные наверняка обретут новых мужей среди норманнов. Я сделал Бедвульфу знак присоединиться к нам, строго наказав проползти последние несколько шагов, чтобы голова не торчала над гребнем холма.

– Скажи, если увидишь Скёлля, – велел ему я.

– Господин, я его никогда не встречал. – Он перепугался, увидев как потемнело мое лицо. – Но говорят, это человек огромного роста и ходит в плаще из белого меха.

Некоторое время мы молча лежали, глядя, как народ бредет по дороге. Я успел насчитать три с лишним сотни человек, прежде чем Бедвульф взволнованно ойкнул.

– Вот, господин! – воскликнул он, расширившимися глазами уставившись на группу из сорока или пятидесяти всадников, показавшуюся под нами.

– Что «вот»?

– Это, должно быть, Скёлль Гриммарсон, – пролепетал монах очень тихо, словно боясь, что далекие всадники услышат. – Господин, в белой медвежьей накидке.

И действительно, держась особняком среди отряда конных, ехал на здоровенном коне верзила в длинном плаще из совершенно белого меха.

Про белых медведей я слышал, хотя ни одного не видал. Но путешественники утверждают, что далеко на севере, где никогда не тает снег и даже летом море покрыто льдом, водятся громадные медведи с густой белой шкурой. Я в жизни бы не поверил в эти россказни, если бы своими глазами не видел такую шкуру на рынке в Лундене. Впрочем, цену за нее заломили такую, что под стать только королю. На большинстве спутников Скёлля были серые плащи. Волчьи шкуры? Не есть ли это те самые вселяющие ужас ульфхеднар?

– Господин, а это его чародей, – прошептал Бедвульф. – Снорри.

Указывать на колдуна надобности не было – его выдавали длинные белые волосы и длинная белая рубаха, торчащая из-под темного мехового плаща. Я непроизвольно коснулся своего талисмана.

– Господин, он слепой, – добавил Бедвульф.

– Чародей?

– Говорят, Скёлль ослепил его раскаленным докрасна острием меча.

– Господи Исусе, – с отвращением пробормотал Финан.

Но по мне, это было весьма разумно. Известно, что Один отдал глаз в уплату за великую мудрость, поэтому Скёлль вполне мог заставить своего колдуна заплатить двойную цену, чтобы и знаний у него было вдвое больше.

– Люди боятся Снорри, – сказал Бедвульф, – ведь колдун видит будущее и умеет убивать проклятием. – Он посмотрел на всадников, потом продолжил: – Господин, а это, кажется, Арнборг. Чалая лошадь вроде как у него.

Чалый конь шел шагах в двадцати позади Скёлля и его чародея, и я не мог разглядеть лицо всадника. На голове у него был шлем, на боку висел меч, а длинный темный плащ ниспадал на круп лошади. Подобно большинству прочих всадников, он ссутулился в седле, явно уставший. Меня подмывало посадить моих воинов на коней, выскочить из-за гребня и обрушиться сверху на всадников. Убей вожаков, и остальные норманны придут в замешательство. Это был риск: я мог лишиться нескольких коней, которые переломают копыта, и, возможно, северяне вовсе не такие утомленные, какими кажутся. Я все еще взвешивал шансы за и против атаки, когда появились новые всадники.