– Тот попик – мешок дерьма, – презрительно бросил он. – На северной стене я насчитал сорок восемь человек!
Монах, принесший нам новость об осаде, выражал уверенность, что гарнизон опасно мал.
– Насколько мал? – допытывался я.
– Господин, не более сотни воинов.
Я с подозрением посмотрел на него:
– А откуда ты знаешь?
– Мне священник сказал, – нервно ответил он. Монах этот, назвавшийся братом Осриком, пришел, по его словам, из монастыря в Хвите. Я об этом месте никогда не слышал, но святоша божился, будто оно находится в нескольких часах пешего пути к югу от Сестера. По словам брата Осрика, к ним в обитель пришел священник. – Он умирал! От колик в животе.
– И звали его отец Свитред?
– Да, господин.
Я знал старину Свитреда. Ярый и вредный поп, не питавший ко мне симпатии.
– И гарнизон послал его за помощью?
– Да, господин.
– Почему сестерцы не отправили воина?
– Священник может пройти там, куда воину путь заказан, – пояснил брат Осрик. – Отец Свитред говорил, что вышел из города с наступлением ночи и миновал осадный лагерь, никем не окликнутый. А потом направился на юг, в Хвит.
– Где заболел?
– Господин, когда я покидал обитель, он был при смерти. – Брат Осрик осенил себя крестом. – Такова Божья воля.
– Странная воля у твоего бога, – процедил я.
– Отец Свитред умолял аббата послать одного из нас к тебе, – продолжил брат Осрик. – Выбор пал на меня, – робко закончил он.
Он опустился передо мной на колени в позе просителя, и моим глазам предстал алый шрам, пересекающий его тонзуру.
– Отец Свитред меня терпеть не может, – размышлял я. – И ненавидит всех язычников. И тем не менее послал за мной?