Вася присел на краешек полки.
— А о чем вы думаете, Мира Ефимовна, можно знать?
— О разном, Вася. В дороге думается хорошо.
— Это верно, я по себе это знаю, — согласился он.
— О чем же вы думаете, Вася?
— Тоже о разном.
— Все же?
— Вот читаю и думаю: Обломовы в наше время невозможны, а Ольги? Такие женщины, как Ольга, у нас есть?
— Думаю, что есть, — сказала Мира. — Они, конечно, во многом отличны от той — время-то другое, — но достоинства Ольги — жажда жизни, тяга к прекрасному, энергия, стремление и способность к действию — все это теперь присуще женщинам гораздо в большей мере, чем тогда…
Вася молча слушал, не сводя глаз с собеседницы.
— Почему вы смотрите так на меня? — смутилась Мира.
— Простите, Мира Ефимовна, вот слушаю вас и думаю: многое и в вас от Ольги…
— Что вы, какая из меня Ольга! — усмехнулась она и, чтоб отвлечь разговор от себя, спросила: — А вы, Вася, свою Ольгу уже нашли?
— Нет.
— Почему?
— Не вижу я что-то вокруг себя никаких Ольг…
— А кого видите?
Вася задумался.
— Вот вы только что говорили, — сказал он, — о достоинствах Ольги — ее энергии; стремлении и способности к действию и прочее. Но было в ней еще кое-что, и Гончаров подчеркивает это: мягкость, красота, нежность. Помните, характеристику Ольги он завершает тремя словами: «Словом, она женщина». А вот девушкам, понижаете, тем девушкам, которых знаю я, этой самой женственности как раз и не хватает. Чересчур много мальчишества на себя напускают. И прически, и брюки, и папиросы! К чему? Это меня отталкивает. В девушках я ищу то, чего мне самому, может быть, не хватает, — мягкости, нежности…
— Плохо ищете, — заметила Мира. — Правда, и в этом, пожалуй, вы правы — наши девушки, женщины часто почему-то прячутся под каким-то напускным мальчишеством, как бы стыдясь своей женственности. Но она есть, и надо уметь ее разглядеть.