Испорченная реальность

22
18
20
22
24
26
28
30

Они остановились. 

Все. В один миг. Лохмотья по инерции взлетели вокруг тел и внезапно опали. Наверное, нечто подобное испытал Моисей, когда Красное море расступилось — почувствовал, что чего-то достиг, развел волны зла и спасся. Не утонул. 

Конечно, это было преувеличением. Я не спасся. Не сбежал. Только обратил к себе все эти мертвые, серые лица, и ничего хорошего мне не светило.

V

По меньшей мере одиннадцать ножей блеснули разом, ловя, отражая, преломляя оставшийся свет, ослепляя меня и призраков и любого, кто окажется достаточно близко. Но, конечно, рядом никого не было. А еще три или четыре пистолета, хотя я видел только дула, нацеленные на меня. 

— Очищение, — прошептал один из призраков. 

Другой повторил: 

— Очищение. 

За ним третий, четвертый — женщина, которая схватила меня, — но еще один тихий голос произнес: 

— Шанс. 

Остальные подхватили. 

— Шанс. — И снова: — Шанс.

Ножи опустились. Пистолеты исчезли. Но напряжение так быстро рассеяться не могло. 

— Шанс, — прошептала женщина. Ее голос звучал почти соблазнительно, и я понял, что слишком долго был вне. Вне чего именно, я не знал. Вне дома, вне себя, какая разница? Она попыталась улыбнуться, хотя ее лицо для этого не годилось. 

Только тогда я понял, что они исчезли. Выскользнули из дверей, опустились на пути, плыли к табличке «Берегись поезда». Теперь на лестнице к третьей платформе стояли только женщина-призрак, еще один отверженец и я. 

— Шанс, — прошептал он, опуская нож. 

— Тебе от нас не укрыться, — сказала женщина. 

— Отлично, — ответил я. — Не стану и пытаться. 

Другой призрак исчез. Остались только мы с ней, хотя легче мне не стало. Нас разделяли лишь перила, и они бы не остановили ее ножа. Она стояла так близко, что могла пырнуть или поцеловать меня, но ни то ни другое меня не прельщало. Я попятился. Она сказала: 

— Ты не можешь вернуться. 

Я прошипел — как и она: