Дьявол и Город Крови 2: кому в Раю жить хорошо…

Хм…

Сама Твердь была не из камня, она была мощной силой, которая валила с ног. Как-то же пропускала в себя, раскрываясь.

Наверное, это был ее камень, у огненных статуй Ад оставался внутри, черти не торопились открыть им червяков. Им вообще не было до них дела, они помогали только тем, с кем успели подружиться или кто должен был родиться в Раю. Одним концом мученики упирались в бытие вампира, а вторым…

А второго конца не было – земля благословляла вампира в то время, как родное сознание смотрело на нее со стороны и уже ничего не могло сказать. Само бытие вампира земля не видела, но полчища червей манили ее туда, где кипела жизнь, намазанная медом и елеем, политая слезами, – и она отверзала врата каждому, кто посеял в нее свое семя. Угождала, отказываясь принимать как данность и свою смерть, и отсутствие сознания, и боль, которая приходила к ней, стоило настроиться на саму себя. Выдуманная жизнь казалась адовым мученикам реальнее, чем та, которую они вели.

– Он выбывает из игры, – высунулся черт из некоторой дали, кивнув на статую. – Не пропадать же энергии, – ехидной покривил он шерстистую рожицу с рожками. – А поленья тут, только смотреть надо наоборот. Забыла?

Манька улыбнулась ему, как старому другу. И в самом деле, она совсем выпустила из виду затылочное зрение. И немедленно исправила оплошность. Черт вприпрыжку следовал за нею, украшаясь цветами. На голову он водрузил перевернутый колокольчик гигантских размеров, на шее болтался венок из слабо сплетенных белых пушистых вперемежку с алыми махровыми цветами, на бедрах вокруг сделал себе опоясанье из пушистой травы, по низу которого пустил веточки с белыми и синими цветами. Несомненно, черт решил побыть немного женским полом.

В Саду-Утопии был вечер или ночь. Везде люминесцировали потоки света, и всюду горел огонь, но не яркий, а серебристо-призрачный. Наверное, тут даже светила были, все-таки это была земля Дьявола. Вернее, Писец, который вел хронологию событий в Небесах – и он имел плоть более плотную, чем земля Поднебесной. То же самое, как если бы не было вампира, и обе земли принадлежали ей одной, и взгляд остановился там, где было тело.

– Материя сознаний обнуляется, – черт вынырнул на ее сторону, рассматривая статую. – Это те, которым пора уйти к Великому Богу, который родил Шефа…

– Это как? – поинтересовалась Манька, проверив, насколько черт обездвижен ее головой.

На этот раз он был сам собой – она успокоилась.

– Сознание не смогло бы существовать, если бы некоторые силы не двигали его взад-вперед, взад-вперед, – Черт изобразил на пальцах колесико, хаотично порулив другой рукой вокруг и около. – Пока оно живет, оно как бы размазывается в некотором количестве материи, накачанной количеством энергии, которой хватило бы, ну… – он оглянулся в поисках сравнительного образа, махнул рукой и загнул трехэтажную заумность: – … на воплощение мечты некоторых звезд, относительно кромешных мероприятий, по непрерывной выплодовке трансмутагенных и мутационных видовых изменений материальности по уровневым высокоскоростным переменным величинам с заданными параметрами.

– ???… – Манька непроизвольно раскрыла рот, будто схлопотала кирпичом по голове.

– Скажем так, – пояснил он, заметив, что Манькин взгляд застыл, пытаясь переварить полученные сведения. – Энергии твоего сознания хватило бы на количество динозавров, которые существовали на земле в период одного года в пору их расцвета. Их сознания двигались с меньшей скоростью. Или жизненно важным объектам микроскопического размера, лишенным сознания – им этой энергии хватило бы на миллион лет того же периода. Миллион лет микроскопическая биомасса могла бы жить не умирая.

– ???… – Манька мотнула головой и забыла, что хотела сказать.

– Именно! Именно! – горячо воскликнул черт. – Энергия, которую вдохнул в вас Шеф, для поддержания материи вашего сознания в форме, хватило бы на один год всем динозаврам и динозаврикам, в пору их расцвета! Все живое стремиться совершенствовать свою форму и содержание. Она нужна вам, чтобы мысль была для вас объектом исследований. Перед тем, как отработанной материи сознания уйти в Небытие, энергия добывается обратно, равномерно распределяясь по всему количеству неугасимой материи, которая впоследствии смешивается с землей и принуждает ее приступать к разведению биологических видов. Это живой огонь, и он родит жизнь всюду, где есть хоть какие-то условия для жизни. Кислород, водород, азот, углерод, сера…

– Послушай-ка, а как так было, что люди в огне не умирали и не становились живыми? – Манька перевела тему, испугавшись учености черта.

– Здесь люди не видят бытие, они как бы спят, и снится им, что вокруг них море, у которого есть мудрое начало. И это море показывает им, как землю их едят черви, как приходят к ней обращения из земли ближнего, и она слышит их, и молчит, если у нее нет сознания. Человек, конечно, раскаивается, но некому его утешить. Как только он приступает к Шефу, обе земли обличают его всеми червями. Двух свидетелей и самого Судьи бывает достаточно, чтобы вынести приговор.

Вот ты, смотришь на обе земли и, когда находишь в земле человека, понимаешь, он принес ужас или пожалел одного из вас. Если человек не искал крови, он не становится червем. Люди не хвалятся и не радуются над телом больного, они соблюдают покой или говорят: он болен – надо помочь ему, не поднимают себя и не свидетельствуют против души или человека. Но не так, когда приходят вампиры – они воют, как больные, молятся о себе, выдумывают долги или наоборот, или обвиняют… Их действия всегда иррациональны, и бывает трудно понять, что происходило на самом деле. Летописец, который рассматривает себя от события к событию, опираясь на логические суждения, связывает свои расчеты с событиями в земле ближнего. С пришествием вампиров трак времени бывает полностью разрушен, а объяснить поведение вампира земля без сознания не способна.

Другое дело, когда вампиры заключают землю в такое место, где и земля, и сознание человека продолжает существовать между Адом и земной жизнью вампира. Живой огонь ищет объекты, которым пора расстаться с голословным утверждением: мы были, мы есть, мы будем. Сам по себе человек – это независимое сознание и земля. Для вселенной вы то же самое, что для вас черви. Вы не привязаны к Богу. Огонь убивает вас, как убил бы болезнь Бога. Но, как только сознание уходит за грань бытия, неугасимый огонь начинает воспринимать землю человека, как свою, подпитывая ее. И тут уж земля вытаскивает человека обратно. А вместе с сознанием приходят и его черви. Сознание не живое и не мертвое, оно открыто, кровь течет к вампиру рекой – и сыт, и пьян.

– А почему меня огонь не убивает?