Пухлые щеки Зелды намокли от слез.
– Надо же, его собственный голос! Уж я-то разбираюсь, они – мои любимцы, Белла. Это Олли. Другой голос – это Стэн. А ты, как ни странно, в здравом уме!
Голоса звучали то громче, то тише, и наконец один из них вскричал:
– Эй, ты, не отлынивай!
У Зелды вырвался стон:
– Бог мой, какое чудо!
– Что прикажешь думать? – спросила Белла. – Как их сюда занесло? Это и вправду привидения? С какой стати привидения каждую ночь лезут в гору и толкают перед собой ящик? Объясни, какой в этом смысл?
Зелда окинула взглядом крутой склон и на мгновение прикрыла глаза, обдумывая ответ.
– А с какой стати привидения вообще куда-то лезут? Собирать дань? Вершить возмездие? Нет, наши – не таковы. Возможно, их подгоняет любовь, неразделенные чувства или что-то в этом роде. Согласна?
Сердце Беллы отсчитало пару ударов, прежде чем она ответила:
– Может, они не слышали этих слов.
– О чем ты?
– А может, слышали много раз, да не верили, потому что в прежние годы что-то у них случилось, какая-нибудь напасть или вроде того, а когда случаются напасти, все остальное забывается.
–
– Как мы их любили.
– Им это было известно.
– Откуда? Мы, конечно, болтали друг с дружкой, но не трудились им лишний раз написать, или помахать, когда они проезжали мимо, или хотя бы крикнуть: «Мы с вами!» Как ты думаешь?
– Белла, о чем ты говоришь, они же не сходят с телеэкранов!
– Ну, это совсем другое. Теперь, когда их с нами нет, хоть кто-нибудь подошел к этим ступенькам, чтобы признаться
– В самом деле, почему? – Зелда вгляделась в бескрайнюю, почти отвесную мглу, где, скорее всего, маячили тени, а меж ними, быть может, неуклюже громоздилось пианино.