Миры Бесконечности

Я прохожу сквозь выстроившихся в несколько рядов людей, злясь из-за холода в помещении, от которого создается впечатление, что они какие-то продукты, засунутые в морозилку. И часть меня все надеется, что кто-то из них вдруг посмотрит на меня, давая понять, что он владеет собственным разумом. Но другая часть беспокоится, что они очнутся и запомнят меня.

Вот так люди в Победе проводят время, когда не работают?

Это ожидает моих родителей? И Мэй?

Я пячусь, отходя от рядов с пустыми глазами, поддаваясь разрастающемуся в груди страху.

Так много людей…

Так много глаз…

Ладони начинают потеть, а по коже расползаются мурашки, вынуждая сжать кулаки.

Тебе не стоит находиться здесь. Они могут следить за тобой. Офелия может следить за тобой.

Я заставляю себя действовать и мчусь к выключателю. Адреналин наполняет кровь, а сердце колотится как сумасшедшее, когда помещение вновь погружается в темноту. После чего я, не оглядываясь, поспешно поднимаюсь по лестнице.

Меня злит, что скорее всего я упустила единственную возможность доказать свою теорию о том, что люди возвращают себе разум. Но моя уверенность пошатнулась, а в душе поднялась тревога, что этим я привлеку к себе внимание Колонистов. Поймут ли люди, что я тоже человек, если моя маска на мгновение дрогнет? Поднимут ли тревогу?

Нужно убираться отсюда, пока я окончательно не лишилась самообладания и кто-то не увидел мое истинное лицо.

Я быстро поднимаюсь по лестнице в центральные дворцовые залы, пока все мои мысли занимают воспоминания о множестве людей, запертых в собственных телах. О множестве людей, которым я не в силах помочь.

Я вытираю ладони о плащ и сворачиваю в один из коридоров. И, лишь пройдя его до конца, понимаю, что свернула не туда. Я разворачиваюсь и иду обратно, пытаясь отыскать верный путь, но вскоре понимаю, что заблудилась в лабиринте закрытых дверей и жутких картин, отчего начинает кружиться голова.

Разочарование и безграничная печаль прожигают меня насквозь. Если мне удастся помочь Мартину и девушке, не подставлю ли я этим остальных? Неужели я решу их судьбу лишь тем, что не попытаюсь спасти каждого из них?

Это давит на меня неподъемным грузом. Но информация об экспериментах в герцогстве Смерти заставила дрожать от страха всех жителей Поселения, так что не стоит даже заикаться спасти кого-либо. Что уж говорить о том, чтобы попытаться спасти всех?

И меня бесит, что приходится расставить приоритеты. Но я не могу помочь всем. Не могу попросить жителей Поселения принести такую жертву. Люди, страдающие в герцогствах Войны и Голода, тоже нуждаются в нашей помощи.

Спасение двоих кажется незначительным событием. Но выполнимым. Только вот как не думать об остальных? Каждый человек, которого я пытаюсь спасти в Победе, может стоить жизни человеку в другом герцогстве.

В памяти всплывают черный песок и оторванные конечности. Воспоминания Гила. И где-то там лежит и его собственная рука.

Сколько его конечностей лежит на том поле боя? В скольких из них, словно вороны, ковырялись Гвардейцы Легиона?

Сколько раз Гил умер на том поле, прежде чем смог сбежать?