Келан поворачивается к брату:
– Валлис предал герцогство Победы, согласившись исполнить твой приказ и попытавшись настроить моих подданных против меня. Поэтому я позволил людям поверить, будто они схватили его… дал ему шанс доказать свою преданность короне и стать тем, кто нужен Победе. Заключенным.
– То есть он попал в клетку только из-за того, что ему не нравилось, каким правителем ты стал, – сердито выплевывает Эттор. – Один из нас. – Он пронзает королеву Офелию безумным взглядом. – Как долго мы будем это терпеть? Даже канцлеры негодуют из-за того, во что превратилась Победа. Пришло время передать корону кому-нибудь более достойному.
– Например, тебе? – Глаза Келана вспыхивают.
Офелия поднимает руку – и спор прекращается.
– Кажется, не только люди жаждут власти, – вздохнув, говорю я.
Ее черные глаза встречаются с моими:
– Ты стыдишь нас за то, чего не понимаешь, потому что никогда не видела наш мир.
– Я уже насмотрелась на него.
– Это не наш истинный мир, – поправляет она. – Я создала четыре герцогства, чтобы избавить Бесконечность от людей… от Героев. Но это не наш истинный мир.
Она говорит о Столице.
О месте, которое никогда не относилось к Бесконечности. Четыре герцогства создавались для испытаний… чтобы служить тюрьмой. И мы никогда не выбирались из нее.
Головная боль пульсирует в затылке, пытаясь проломиться сквозь череп. Офелия смотрит на Келана:
– Ну, раз мы схватили людей, то ты должен освободить и Валлиса.
– Конечно. – Келан кланяется, а его голос звучит отрывисто.
Эттор не выглядит довольным, но у него хватает ума промолчать.
– Что же касается людей, – начинает Офелия, глядя на меня свысока. – Не уверена, что согласна со своими канцлерами. Поэтому мне бы хотелось услышать ваше мнение, как с ними следует поступить.
Лисандр спускается по ступенькам, словно призрак, и Деймон следует за ним.
– Она – пленница Победы, поэтому должна остаться в моем герцогстве, пока я не решу ее отправить куда-нибудь, – уверенно заявляет Келан.
– Ваше Величество, вы знаете мое мнение. Она должна отправиться в Войну, как и все остальные, чей разум мы не контролируем.