– Где хозяин?
– У себя в лаборатории.
Что он делал в лаборатории, когда я недвусмысленно дал понять по телефону, что пора уезжать из города? Я спросил Штрауса, но он ответил, что хозяин его не послушался, заперся у себя.
Я ворвался в лабораторию, настроенный решительно.
Уэллс разгребал какие-то папки с бумагами, вытряхивал их содержимое на стол, а потом сгребал в кучу и забрасывал в горящий камин.
Увидев меня, он обрадовался:
– Вы должны помочь мне, Николас.
– Нам нужно как можно быстрее уезжать. Времени совсем нет, – возразил я.
– Поверьте мне, если мы оставим это здесь, то все может быть намного хуже, чем есть сейчас. Так что срочно хватайте эти папки и кидайте в камин, да кочергой энергичнее вращайте. Все должно сгореть. Не остаться ни единого листочка.
– Да что такого не терпит отлагательств? – возмутился я. – Ведь на кону наши жизни.
– На кону судьба всей человеческой цивилизации, – возразил Уэллс.
– Но не вы ли хотели уничтожить человеческую цивилизацию, чтобы дать дорогу новому витку эволюции – хомо новусу?
– Вы жестоко ошибаетесь. Я хотел, чтобы человечество путем эволюции, то есть развития, пришло к хомо новусу, а не уничтожить все, чтобы на пепелище строить новое. К тому же если эти документы попадут в руки профессора и его приспешников, боюсь, что пепелища может уже не быть, как и всей земли.
– Что же это такое? – проникнувшись обеспокоенностью Уэллса, я схватил первую попавшуюся папку, развязал тесемки и вывернул содержимое в огонь.
– Здесь все теоретические выкладки и конструкторские обоснования построения ядерной бомбы.
– Чего?
– Бомбы. Невиданной по мощности и разрушительной силы. Одного маленького заряда хватит на то, чтобы от Лондона осталась выжженная пустыня.
– Зачем вы ее изобрели?
– Я изобретал не ее, а источник энергии. То, что способно разрушить, способно и созидать. Поменяйте знаки в уравнении.
– Почему же вы заранее не избавились от всех записей, ведь архив уже находится в надежном хранилище? – удивился я.