– По этой причине ты меня с тех пор не видел, – отвечал Кинкейд. – Это бессмысленно. Если мы откроем пальбу, кто-нибудь да попадет в мальчика. Это не входит ни в мои, ни в твои интересы.
– Ты думаешь, я поверю, будто тебе есть до него хоть какое-то, черт подери, дело?
– Хоть какое-то, черт подери, есть, – возразил Кинкейд. – Мне он даже вроде как симпатичен. Но я имел в виду, что, убив его, никто не получит от этого никакой выгоды.
– Да опустите вы свои чертовы пушки! – прохрипел я. – И прекратите говорить обо мне так, будто я безмозглое дите, которого здесь нет.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Эбинизер, не обращая на меня внимания.
– Я же наемник, – усмехнулся Кинкейд. – Дрезден меня нанял. Да сложи два и два, Черный Посох. Кому-кому, а тебе известно, как это происходит. – В голосе Кинкейда появились какие-то задумчивые нотки. – А вот мальчику неизвестно, кто мы такие.
– Гарри, да отойди же! – снова рявкнул мне Эбинизер.
– Это вы мне? – возмутился я, посмотрев на него в упор. – Хорошо. Тогда дайте слово, что не будете наезжать на Кинкейда, пока мы с вами не переговорим.
– Черт подери, парень! Я ничего не буду обещать этому…
– Да не ему! – Мой голос тоже звенел от злости. – Мне дайте слово, сэр. Немедленно.
Взгляд старика дрогнул, и он убрал левую руку с цевья дробовика, демонстративно растопырив пальцы. Стволы опустились.
– Ладно. Даю слово, Хосс.
Кинкейд медленно выдохнул сквозь зубы. Я почувствовал, как он сменил позу у меня за спиной.
Я оглянулся. Пистолет его опустился, но все еще смотрел в нашем с Эбинизером направлении.
– Ваше слово тоже, Кинкейд.
– Я ведь на вас сейчас работаю, Дрезден, – произнес он. – Считайте, что вы его получили.
– Тогда уберите пушку.
К моему удивлению, он повиновался, хотя его пустой взгляд оставался прикован к Эбинизеру.
– Что это, черт возьми, за штуки такие? – спросил я.
– Самозащита, – все тем же ровным голосом отозвался Кинкейд.