Иисус Христос. Жизнь и учение. Книга I. Начало Евангелия

Радость

Существует мнение, что Иисус «всегда сохранял серьезное выражение лица», что Он «никогда не смеялся, но часто плакал»[493]. Это постоянно повторяемое мнение основано на словах Иоанна Златоуста, осуждающего не смех вообще, а смех неумеренный:

…Часто бывало, что Его видели плачущим, а чтобы Он смеялся или хотя бы немного улыбался, этого никогда никто не видел – почему и ни один из евангелистов не упомянул о том… Впрочем, я говорю это, не запрещая смеяться, но удерживая от неумеренного смеха. Скажи мне, чему без меры радуешься и смеешься, когда подлежишь такой ответственности, должен некогда предстать на Страшный Суд и дать строгий отчет во всем, что сделано тобою в жизни?[494]

Действительно, слезы Иисуса в Евангелиях упоминаются, а смех – никогда. Однако argumentum ex silentio[495] не всегда может служить надежным доказательством того или иного утверждения. Евангелия не содержат ни одного рассказа, из которого можно было бы предположить, что Иисус смеялся, но несколько эпизодов свидетельствуют о том, что в Его жизни были моменты, когда Он радовался.

В частности, в Евангелии от Луки повествуется о том, как семьдесят учеников вернулись с задания, на которое Он посылал их. Существительное «радость» и глагол «радоваться» многократно использованы в этом тексте, который мы приводили выше:

Семьдесят учеников возвратились с радостью и говорили: Господи! и бесы повинуются нам о имени Твоем. Он же сказал им: Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию; се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью, и ничто не повредит вам; однако ж тому не радуйтесь, что духи вам повинуются, но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах. В тот час возрадовался духом Иисус… (Лк. 10:17–21).

В этой сцене радость Иисуса становится ответной на радость возвратившихся учеников. Мы видим, как остро Иисус ощущает Свое единство с учениками, как близко к сердцу принимает их радости и скорби. При этом в Его беседе с учениками присутствует Отец, к Которому Он обращается так, как будто для прочих участников беседы Его присутствие было столь же очевидно. Подобную ситуацию мы увидим в последней беседе Иисуса с учениками на Тайной Вечере. Там тоже будет много сказано о радости (Ин. 16:19–23), и Иисус тоже прервет разговор с учениками, чтобы вознести молитву Отцу (Ин. 17:1).

Откуда евангелист узнал, что Иисус «возрадовался духом», услышав об успехах Своих учеников? Есть только один способ узнать о настроении человека: по выражению его лица, по глазам, по улыбке. Приведенный рассказ подтверждает не только то, что Иисус умел радоваться, но и то, что эта радость была заметна другим.

Улыбка – это, конечно, не смех. Мы действительно не имеем никаких свидетельств о том, чтобы Иисус когда-либо смеялся. Но нет никаких сведений и о том, что Он «всегда сохранял серьезное выражение лица». Воспринимал ли Он смех как порок? По крайней мере однажды, в речи на равнине, Он упомянул о смехе как награде: Блаженны плачущие ныне, ибо воссмеетесь (Лк. 6:21). С другой стороны, в той же речи Он говорит: Горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете (Лк. 6:25). Общий контекст речи позволяет говорить о том, что смех как таковой не был в центре внимания Иисуса в данных изречениях, и если во втором из приведенных изречений смех осуждается, то не сам по себе, а как одна из характерных особенностей жизни по законам мира сего, наряду с богатством и пресыщением.

Чувство юмора

Обладал ли Иисус чувством юмора? Несомненно, если под юмором понимать не только анекдоты и шутки, а прежде всего способность человека замечать в других людях или окружающих предметах комичные стороны. Шутки и анекдоты в Евангелиях отсутствуют: этим Евангелия отличаются от многих других литературных произведений Древнего мира (в том числе от раввинистической литературы, наполненной анекдотами и остротами). Что же касается способности замечать комичные стороны в окружающей действительности, то этой способностью Иисус, безусловно, обладал. Вот характерный пример:

Но кому уподоблю род сей? Он подобен детям, которые сидят на улице и, обращаясь к своим товарищам, говорят: мы играли вам на свирели, и вы не плясали; мы пели вам печальные песни, и вы не рыдали. Ибо пришел Иоанн, ни ест, ни пьет; и говорят: в нем бес. Пришел Сын Человеческий, ест и пьет; и говорят: вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам. И оправдана премудрость чадами ее (Мф. 11:16–19).

Здесь все пронизано тонким юмором: и образ детей, играющих на улице, и то, как Иисус емко и иронично суммирует обвинения Своих оппонентов, и пословица, которой завершается тирада. Мы не знаем, каким тоном она произносилась – обличительным или снисходительным, какое было выражение лица у Иисуса. Но отказать Ему в чувстве юмора – в данном случае даже с оттенком сатиры – никак нельзя.

Вот еще одно поучение, обращенное к ученикам:

Посмотрите на воронов: они не сеют, не жнут; нет у них ни хранилищ, ни житниц, и Бог питает их; сколько же вы лучше птиц? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе роста хотя на один локоть?.. Посмотрите на лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них (Лк. 12:24–25:27).

Здесь тоже можно услышать нотки юмора, хотя бы в том, как Иисус говорит об очевидных вещах: нельзя собственными усилиями прибавить себе рост; лилии не трудятся и не прядут; все великолепие Соломона не сравнится с простым полевым цветком.

Одно из чудес, совершённых Иисусом, скорее напоминает шутку, чем полноценный рассказ о чуде, подобный тем, которыми наполнены все четыре Евангелия. Матфей рассказывает о том, как к Петру подходят сборщики подати на храм и спрашивают: Учитель ваш не даст ли дидрахмы? (Мф. 18:24). Петр дает положительный ответ, но, судя по продолжению истории, дидрахмы у него нет и он ожидает каких-то действий от Иисуса. Когда они входят в дом, Иисус спрашивает его: Как тебе кажется, Симон? цари земные с кого берут пошлины или подати? с сынов ли своих, или с посторонних? Петр отвечает: с посторонних. Иисус говорит ему: Итак, сыны свободны; но, чтобы нам не соблазнить их, пойди на море, брось уду, и первую рыбу, которая попадется, возьми, и, открыв у ней рот, найдешь статир; возьми его и отдай им за Меня и за себя (Мф. 17:24–27). Что это – шутка или чудо? Кстати, Матфей ничего не говорит относительно того, произошло ли чудо в действительности. Это подразумевается, но не уточняется.

Элементы юмора встречаются в притчах Иисуса. В частности, герой притчи о неправедном управителе – мошенник, предлагающий должникам своего господина подделать расписки, убавив в них сумму долга на 50 или 20 процентов. Эта гротескная фигура призвана проиллюстрировать мысль о том, что сыны века сего догадливее сынов света в своем роде (Лк. 16:1–8).

Не лишены юмора обличения Иисуса в адрес фарисеев. Правда, здесь скорее надо говорить о горькой иронии. Иисус иронизирует над фарисеями, когда описывает, как они останавливаются на углах улиц и молятся, чтобы их заметили другие (Мф. 6:5); как они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися (Мф. 6:16); как они все же дела свои делают с тем, чтобы видели их люди: расширяют хранилища свои и увеличивают воскрилия одежд своих; также любят предвозлежания на пиршествах и председания в синагогах и приветствия в народных собраниях, и чтобы люди звали их: учитель! учитель! (Мф. 23:5–7)[496].

Наблюдательность