очистил для нее место, и утвердил корни ее, и она наполнила землю.
Горы покрылись тенью ее, и ветви ее как кедры Божии; она пустила ветви свои до моря и отрасли свои до реки.
Для чего разрушил Ты ограды ее, так что обрывают ее все, проходящие по пути?
Лесной вепрь подрывает ее, и полевой зверь объедает ее.
Боже сил! обратись же, призри с неба, и воззри, и посети виноград сей;
охрани то, что насадила десница Твоя, и отрасли, которые Ты укрепил Себе.
Он пожжен огнем, обсечен; от прещения лица Твоего погибнут.
Да будет рука Твоя над мужем десницы Твоей, над сыном человеческим, которого Ты укрепил Себе, и мы не отступим от Тебя; оживи нас, и мы будем призывать имя Твое.
Господи, Боже сил! восстанови нас; да воссияет лицо Твое, и спасемся! (Пс. 79:9-20).
Образ виноградника использован в нескольких притчах Иисуса. В одной из них хозяин виноградника нанимает работников в разное время суток, но в итоге одинаково вознаграждает тех, кто трудились с раннего утра, и тех, кто примкнули к трудившимся лишь под вечер (Мф. 20:1-15). В другой притче хозяин виноградника посылает слуг для сбора плодов, но виноградари избивают и убивают сначала слуг, а затем сына хозяина. Притча завершается вопросом Иисуса: Итак, когда придет хозяин виноградника, что сделает он с этими виноградарями? Слушатели отвечают: Злодеев сих предаст злой смерти, а виноградник отдаст другим виноградарям, которые будут отдавать ему плоды во времена свои (Мф. 21:33–41).
Христос – Лоза истинная. Икона XVII в
В беседе с учениками на Тайной Вечере используется похожая символика: в ней тоже присутствует виноградарь, тоже говорится об ожидании плодов и о наказании, которое постигнет тех, кто не приносит ожидаемый плод. Образ ветви, отсекаемой и сжигаемой в огне, перекликается со словами Иоанна Предтечи: Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь (Мф. 3:10; Лк. 3:9). Согласно словам Иисуса, отсечение бесплодных ветвей совершает не Он, а Отец – Виноградарь, в чьем винограднике Иисус – лоза, а Его ученики – ветви.
Тем не менее в беседе на Тайной Вечере отсечение и сожжение бесплодных ветвей – побочная, а не главная тема. Главной же темой является единство Церкви с ее Главой, – единство, наиболее полно реализуемое в Евхаристии[428]. Об этом единстве Иисус возвещает тем, кто уже «очищены» через Его слово и, следовательно, должны быть способны воспринять то, что Он говорит.
О том, что образ лозы и ветвей имеет прямое отношение к Евхаристии, свидетельствует сходство формулировок между тем, что Иисус говорит на Тайной Вечере, и беседой о небесном хлебе[429]. Слова кто пребывает во Мне, и Я в нем (Ин. 15:5) напоминают то, что Иисус говорил иудеям: Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем (Ин. 6:56). Образ ветвей, питающихся от лозы, напоминает слова: Ядущий Меня жить будет Мною (Ин. 6:57). На Тайной Вечере Иисус говорит о наивысшей любви, когда кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15:13), а в беседе о небесном хлебе говорит о Своей плоти, которую отдаст за жизнь мира (Ин. 6:51). Наконец, сама диада определений Я есмь хлеб жизни (Ин. 6:48) и Я есмь истинная виноградная лоза (Ин. 15:1) напоминает формулы, которые, согласно синоптикам, Иисус произнес, преподавая ученикам хлеб и вино: Сие есть Тело Мое – Сие есть Кровь Моя (Мф. 26:26, 28; Мк. 14:22, 24; Лк. 22:19–20).
Как мы помним, ранее, говоря о Себе и Своих учениках, Иисус использовал образ пастыря и стада (Ин. 10:1-16).
Однако образ лозы и ветвей выражает идею единства более полно. Пастырь и стадо при всем том, что связывает их (овцы слушают голос пастыря и идут за ним, пастырь называет овец по имени и идет перед ними, пастырь полагает жизнь свою за овец), остаются иноприродны друг другу: пастырь – человек, овцы – животные. Лоза и ветви представляют собой единое целое: ветви растут на лозе, питаются ее соками, они не могут жить без лозы. При этом лоза продолжает жить, когда от нее отсекают бесплодные ветви: вместо них вырастают новые.
Разница между Божественным и человеческим естеством безмерно превышает разницу между природой человека и животного. Но через Евхаристию люди становятся причастниками Божеского естества (2 Пет. 1:4). Плоть и кровь воплотившегося Бога становится плотью и кровью тех, о ком Иисус говорит: Вы во Мне, и Я в вас (Ин. 14:20). Пребывание Иисуса в верующих сравнивается с пребыванием ветвей на лозе. Подобно тому как лоза рождает ветви, Иисус рождает уверовавших в Него от воды и Духа (Ин. 3:5). Это рождение свыше (Ин. 3:3), происходящее в крещении, открывает путь к тому сверхъестественному соединению с Богом, которое возможно только через Евхаристию.
Так в единую цепь сливаются три ключевых образа: воды, хлеба и вина. Все они в совокупности указывают на то изменение человеческого естества, которое происходит через Крещение и Евхаристию. Благодаря этим двум таинствам Церкви онтологическая дистанция между Богом и человеком преодолевается: Бог вселяется в человека, а человек в клетках своего тела и крови носит Бога.
Апостол Петр. Икона XVI в
Апостол Павел, говоря о едином Боге в афинском ареопаге, подчеркнул, что от одной крови Он произвел весь род человеческий (Деян. 17:26). Все люди, как созданные одним Богом, являются братьями по крови. Однако ощущение принадлежности к единой семье, единому «роду» было очень быстро утрачено людьми после грехопадения. Люди разделились на народы, семьи, кланы, между которыми возникла вражда. Понятие кровного родства сохранилось только для членов одной семьи или – в расширительном смысле – для представителей одного народа.
ebooksa