Камуфлет

— Сколько? — лишь бы голос не выдал волнения.

— Тыща двести, — ответил хозяин.

Нормально. Но у меня-то всего штука баксов, последний резерв. А может, сбросит?

— За восемьсот отдашь? Восемьсот баксов — приличная сумма.

О! Надо показать живые деньги, в новеньких купюрах. Вытащил пачку двадцаток с Джексоном, пошуршал.

— Восемьсот? Годится, — сдавленным голосом ответил парнишка, с трудом удержав руку. Ага, он потянулся за баксами — монету я держал в другой руке. Приём с новенькими наличными сработал. Вот повезло!

Стоп! Откуда моя эйфория? Что означает приступ восторга? Чаще всего — что тебя дурят. Добрых дядей не бывает.

В чём дело? Владелец Петра растерянно смотрит мне за спину — и оттуда раздался знакомый голос:

— Восемьсот, говоришь? На, держи.

Внимание моё раздвоилось. Слух ушёл на обладателя голоса, а зрение — на его купюры. Голос мог принадлежать только Белому. Это и был Ратников, собственной персоной. А банкноты выглядели неожиданно. Сотенные, только наши. Восемьсот рублей.

Парнишка молча взял деньги, небрежно пересчитав, сунул в карман, исподлобья взглянул на Белого. Перевёл взгляд на меня, вяло кивнул и удалился вразвалочку. Пётр остался у меня.

Белый, откуда он взялся? В подобные случайности я давно не верил.

— И правильно делаешь. Всё, что здесь происходит, делается с ведома спецслужб, — он сверкнул голливудской улыбкой. — Давненько не виделись, Костя. Я уж думал, ты того, — он оглянулся, — в грунт, на минус полтора…

— …С пеплом поступить аналогично, — отозвался я машинально.

Белый протянул руку:

— Мы не вполне знакомы. Позволь представиться: руководитель группы активных действий первого сектора Академии метанаук Анатолий Ратников.

— Первый сектор? — Я в растерянности пожал протянутую руку.

— Чрезвычайный орган глобальной безопасности, — он рассмеялся. — Только не нужно щипать себя и давить пальцем на глаз. Пошли, Костя. Остальное — не здесь.

Чёрт побери! Белый — сотрудник секретнейшего сектора Академии. Да не просто сотрудник — главный активист.

Пока шли, он болтал о пустяках, а я понемногу приходил в себя.