Камуфлет

Эх, «Люгер» бы сейчас! А ещё лучше — «Стечкин». Густой очередью, двадцать выстрелов за полторы секунды: р-р-р-раз!!! — уноси готовеньких. Увы. Нет у меня «Люгера». И «Стечкина» тоже нет. Эх, коротка кольчужка!

Что делать? В дискуссию вступать без пользы. Вот-вот накатит страх, быстро выхватить ствол уже не получится. Да какая пальба, ты сдурел? Так и будут ждать, пока ты их перестреляешь? И ветер, ветер.

Так что же, конец? («Это действительно был конец: пистолет был в другом кармане»).

Спокойно, без паники. Что в запасе? Психология. В Академию же прорвался, через пятнистого с «Макаровым». Не боись, Джексон, не отдам тебя супостатам на поругание.

Шагаю твёрдо. В глаза главарю и — равнодушно:

— Глухо, пацаны. Нету бабок, сам девятый хуй без соли доедаю.

Прорезаюсь меж голубым и волосатым.

Неужто получилось? Кажется, да. Тут важно ответить правильно — по делу и неожиданно. И главное — вежливо. Да, не профи они.

А вот с кряжистым из трамвая, с «беломориной», сорок лет назад, фокус бы не прошёл. Там порода другая: человек право имеет. И не рука бы в его кармане была, а пика у моего горла. Или ствол у башки. Зато воры от страха не сатанеют и почём зря не мочат.

Ух, пронесло («И меня, Василь Иваныч, тоже»). Так бы и рванул — влево против почерка, петляя зигзагами.

Спокойно, в спину стрелять не станут. Пусть теперь у них голова болит: чего это я руку в кармане держу? Не оглядываться. Главное, не оборачиваться.

Если что, сперва окликнут или затопочут. Но догонять-то будут не кучей, по одному растянутся. А ветер-то от меня, сменился ветерок, ребятки. Только суньтесь, я вам покажу туалет типа подъезд!

А вдруг у брутального мачо оружие? Тогда в упор его, тут и холостой сгодится. Вот она, пушечка родная; сталь холодная, а душу греет.

Стоп. А вдруг они скопом? Тогда херачу враз из револьвера и баллончика. По-македонски, вашу мать!

Насколько американцы правы! Бог создал сильных и слабых. А Кольт создал револьвер, чтобы уравнять шансы.

Думаешь, всё? Подожди-подожди, колобка вспомни. Я от дедушки ушёл… — сказка лишь начинается. Нехорошая сказка. И зайчик с лисичкой нехорошие, они колобков кушают.

Бредя следом, я любовался её фигурой. Такие формы у Натальи Варлей были — годиков тридцать назад.

Обогнал, в лицо заглянул. Оказалось — Женя Симонова. Бездонные глазищи прожгли насквозь, и небесный голос Тамары Гвердцители пропел:

— Мужчина, не скажете, который час?

Лик, зов и грация — взрывное сочетание, любого мужика разит наповал. Независимо от возраста, темперамента и морального облика. Но я вычислил её мигом. Какой шанс встретить молоденькую Варлей? Пусть один из тысячи. Ну там, близняшка однояйцевая или дочка единоутробная. Небольшой, но шанс. Для остальных — не более.