А теперь оценим, могут ли они, все три, враз помолодевшие, оказаться в одном флаконе? Одну тысячную возводим в куб. Сколько получится? Одна миллиардная. Не бывает. Ахтунг, ахтунг! Это не женщина. И вообще не человек. Не́жить, опаснейшая разновидность. Замануха отвлекающая. Или отвлекуха заманивающая? Вечно я их путаю.
— Увы, миледи, мои часы замерли на полшестого. К тому же сегодня я не при деньгах.
— Как жаль, — голос искушал неземной усладой.
Обогнав химеру, попробовал оторваться — нежить горазда на любую каверзу.
— Папа!
Я похолодел. Несомненно, моя дочурка — ведь это её голос. Но у меня же нет дочери! Нет — и никогда не было. А ты уверен? Вот на чём нашего брата берут! Но и мы не лыком шиты, умеем считать. У меня не могло быть дочки
И болью в спине отозвались раскаты зловещего хохота:
— Что, Гекльберри Финн, ты уже пожалел, что сломал мои азалии?
Я на верном пути: вон как цепляются. Не оборачиваться, только не оборачиваться. Я от дедушки ушёл, я от бабушки ушёл, и от тебя — чёрт знает кто — тоже уйду.
Вот и остановка, присяду-ка, а то глаза слипаются.
Похоже, на секунду отключился, чуть не упал. В странном полусне, где тоже сижу на скамейке; только спинка у неё исчезла и доски сиденья тоже. Осталась железная основа, покрытая кузбасслаком.
Окончательно разбудил трамвайный звонок и нахрапистый гудок вослед. Привстал: в мою сторону, раскачиваясь, мчится допотопный красный трамвай из одного моторного вагона; его нагоняет модерновый электровоз с хищным клювом. По тем же рельсам, блин. Грубый шов, да ещё белыми нитками.
Локомотив, грохоча колёсами и взрёвывая мощным басом, сокращает интервал. Трамвай почти пустой, лишь четверо пацанов на задней площадке. Троих я узнал: Белый, Корчём, Шплинт… А кто ещё? Да это ж я, только прежний.
Электровоз вздрогнул, но не остановился, продолжая пугать надрывным рыком. Трамвай гибельно повизгивал.
Тут неведомая сила бросила меня на рельсы, пригвоздив к железному полотну, как магнитом. Я оказался на пути локомотива. Под колёсами погибнуть не страшно, это смерть маленькая. Пот прошиб от неизбежного крушения: до столкновения электровоза с трамваем оставались секунды. Да, в жизни так не бывает, но всё же…
— Иди в …, мудило зелёное, — слова мои вотще утонули в зычном рёве и колёсном грохоте.
Я трижды плюнул через левое плечо и грязно выругался. Электровоз пропал. Но эхо трамвайных звонков долго ещё будоражило душу, как весть о грядущей катастрофе.
Обессилевший, плюхнулся на лавчонку. Да, неспроста был трамвай. А в связке с догадкой о снах… Тут есть над чем подумать.
О чём там с Генеральным беседовали? Ах да, затмение, совпадение подозрительное. И никого не изумляет. Дальше, дальше. Меня это удивляет? Нет. Сегодня — нет. А раньше? Да — в самый миг затмения. А к вечеру усталость одолела — и я заснул.
А утром — вроде так и надо. Что было между вечером и утром? Ночь. Темнота. И только? Нет, главное-то, главное — сон. Наверняка и у других людей похоже. Только заметим несуразицы — уже и Ночь. Смежаются веки, приходит Морфей. Но отключаемся мы не полностью. Это не смерть и не обморок, тут совсем другое.
ebooksa