Лютеция одарила его долгим страстным взглядом и исчезла в нише. Мак оглянулся по сторонам и вслед за ней скользнул в темноту. Четверо "ассистентов Багдадского Вора" из своего укрытия слышали их голоса, приглушённые теперь ковровой завесой. Потом наступила тишина. Портьера качнулась, и Мак-Анатоль выглянув, поманил рукой своих сгоравших от нетерпения друзей. Они подошли и заглянули внутрь.
В маленькой комнатке, где едва помещался квадратный столик на одной ножке, схожий со столами в кафе, горела свеча. По всем трём сторонам каморки вдоль стен размещались скамейки, обтянутые мягкой кожей. В углу, запрокинув голову, сидела бесчувственная женщина.
Картина скорее походила на последствия убийства, чем на очарованный з
Гиацинт без слов пожал руку Мак‑Анатолю и, обернувшись к Сиринге, прошептал:
— Тётя, ваш выход!
Сирень кивнула.
— Сядьте все вон там и не мешайте, — скомандовала она.
Джордано, Розанчик и Мак-Анатоль уселись рядышком на краю скамейки, с опаской поглядывая на спящую Ветреницу. Гиацинт остался стоять, прислонившись к стене рядом с ними.
Сиринга Китайская взяла со стола свечу и, поводя ею перед лицом Лютеции из стороны в сторону, заговорила звучным низким голосом, до краёв заполнившим закрытое пространство комнатки.
— Повелеваю тебе пробудиться от сна и полностью повиноваться мне. И тело твоё, и сознание подвластны мне и послушно исполняют мои приказы. Открой глаза!
Ветреница открыла глаза, но её расширенные зрачки, отражавшие огонёк свечи, не видели пламени. Сиринга сделала какие-то пассы свечой, но Лютеция смотрела в одну точку и даже безотчётно не следила взглядом за рукой волшебницы.
— Отлично! — констатировала тётка. — Как твоё имя? Ты покорна мне и говоришь всю правду без утайки, — приказала она.
— Лютичная Ветреница Лютеция‑Анемона.
Даже во сне Ветреница цепко держалась за присвоенное имя и лишь частично рассталась с ним.
— Анемона? — удивился Розанчик. — Это же…
— Тихо ты! — сжал его руку Джордано.
— Сколько тебе лет? — спросила Сиринга, пристально глядя на Лютецию, словно удав на кролика.
— Двадцать… пять.
— А уверяла, что двадцать два, — прошептал Мак-Анатоль.
Сиринга обернулась к племяннику.