Глубина

1912

ВЕСТЕРН ЮНИОН,

13 апреля 1912 г.

Кому: леди Люсиль Дафф-Гордон,

пассажирке первого класса

Люси, боюсь, что офис пожарной инспекции с нами еще не закончил. Они не были рады услышать, что Вы покинули страну, однако я их заверил, что Вы готовы ответить на все интересующие вопросы. Отправляю по почте их последний список. Не отчаивайтесь! Это испытание однажды закончится. Передавайте Космо наилучшие пожелания.

Х. Бенедикт Риджли, эсквайр, «Офисы Бэнкс и Бэнкс»

Глава двадцать пятая

Кэролайн ни в коем случае не была мелочной, когда дело касалось ее личных вещей – лучшие наряды и украшения, как ей казалось, предназначены для того, чтобы их носить, восхищаться и наслаждаться, а не бережно хранить в ожидании особого дня, – но даже она ясно видела в свежих лучах утреннего солнца, что у нее пропали два усыпанных рубинами гребня. Кэролайн перебрала поднос с вещицами попроще. Гребни нашлись, но зато она просмотрела большинство украшений и, честно говоря, осталась встревоженной. Не хватало довольно многих. Одно-два она могла забыть или упаковать в ящики с домашними вещами, которые отправлялись обратно в дом ее отца, но в нескольких была уверена, и теперь они исчезли. Пара браслетов, кольцо… И золотая брошь в виде сердца и стрелы.

Когда Кэролайн поняла, что не хватает броши, у нее подскочил пульс: украшение было важно для нее. Лиллиан любила эту брошь, отметила ее в тот день, когда пришла подогнать по фигуре голубое платье от Люсиль. Они проболтали весь день напролет, как настоящие подруги. У Кэролайн было мало знакомых в Лондоне, всего горстка людей из окружения ее отца, которым ее представили, поэтому случались чаепития, посещения музеев и несколько музыкальных салонов, но не настоящая дружба. До того дня.

Она порылась в отделениях маленькой шкатулки, все больше раздражаясь. Вместе с гневом пришла нервная дрожь, словно по всему ее телу ползали пауки. Кэролайн казалось, что она вот-вот выпрыгнет из собственной кожи. Не поездка, а катастрофа! Она чуть не швырнула шкатулку о стену.

Кэролайн не была подозрительна. Она привыкла к большому количеству слуг, которые приходили и уходили, и частенько оставляла ценности незапертыми, у всех на виду. Даже могла не закрыть окна первого этажа, покидая дом. Ей нравилось, когда внутрь проникал воздух, солнечный свет, а плохая энергия утекала прочь. Такой она была и сама – открытым окном. И теперь это заставляло ее чувствовать еще бî́льшую обиду и злость, что ею вот так воспользовались. Кэролайн, сдерживая слезы, прислонилась к туалетному столику и услышала, как сзади открылась дверь, из-за которой сразу дохнуло затхлостью и нестираным бельем.

– Что за шум? – спросил Марк все еще сонным голосом.

Он, очевидно, ждал извинений.

Не сегодня.

– Наконец-то ты встал. Нам надо кое-что обсудить.

Марк напрягся – он не привык слышать от нее такой тон. Однако вместо того, чтобы клюнуть на приманку и спросить, о чем речь, он огляделся.

– Где ребенок? Ее нет в кроватке.

– Ундина капризничала, и няня забрала ее на прогулку. Я решила, что свежий воздух поможет ее унять, – Кэролайн сцепила руки, стараясь говорить спокойно. – Марк, у меня пропало несколько украшений.

Его реакцией стало странное сочетание потрясения и злости, которые, казалось, боролись за господство над ним. Марк отшатнулся, его лицо стало пунцовым. И только спустя мгновение, на которое он, казалось, утратил дар речи, он спросил: