— Ты сама виновата…
— Наверно, виновата…
— Я к тебе был всей душой.
Макора остановилась, взметнула ресницами. Егору стало жарко, он располил ворот рубахи.
— Егор Павлович, ты женись, не укоряй себя, — сказала Макора твердо. — Насильно милому не быть. Забудь все. Будто встретились вот так и разойдемся…
Она поклонилась, хотела идти. Егор остановил ее.
— Скажи хоть напоследок, почему ты…
— Хорошо, скажу. Я ошибалась в тебе, Егор, думала, у тебя широкая душа… А ты такой… такой…
Егор ждал. Макора с минуту стояла, прижав ладонь к груди, потом выпалила:
— Единоличник…
Егор ничего не понял, так и остался стоять столбом.
ВЕСЕЛАЯ СВАДЬБА В СОСНОВКЕ
Митя вернулся из очередной поездки с кинопередвижкой по дальним сельсоветам. Худой, черный от загара, он был полон впечатлений. И не так уж широка округа, по которой он колесил, все названия сел и деревушек знакомые с детства — Овсянка и Залисье, Учка и Мотовилиха, Зеленино и Верхотурье. Но одно дело слышишь названия, другое дело видишь село и его людей собственными глазами. Вот Учка — глухой заброшенный край, куда даже письма с трудом доходят. Митя помнит, как в детские годы он вместе со сверстниками, завидев идущих в город учецких баб, с тайным умыслом спрашивал их:
— Бабоньки, откуда вы?
— С Учки, с Учки мы, милый, — отвечали бабы, не ожидая подвоха.
А ребятам того и надо.
— Вы сучки? А где же у вас хвостики?
Бабы ругаться, а ребятня врассыпную.
И вот Митя на Учке. Просторная школа набита битком. Слушают вступительное слово киномеханика, затаив дыхание. Электрический свет вызывает невообразимое восхищение. А картина буквально всех ошеломляет. Почитай, всю неделю пришлось Мите катить картину по три-четыре раза в день. Всем хочется посмотреть, многие приходили дважды и трижды. А были и такие, что умудрялись не пропустить ни одного сеанса. Вечером школьная сторожка, где ночевал Митя, превращалась в склад продовольствия. Несмотря на Митины протесты, ему несли и молоко, и яйца, и картофельные шанежки, румяные, аппетитные, и жимки, тающие во рту, и ячменные хворосты, приятно похрустывающие на зубах. На столе не хватило места, съестным добром заполнялся подоконник, лавки и даже койка. Митя разводил руками.
ebooksa