– Ты, мерзавец, заберешь свои слова?
– Нет, не заберу.
– Ты гад паршивый! Лизоблюд негритосный! Ты жалкий, ползучий, гребаный ублюдок!
– К порядку! – воскликнул мистер Макгрегор.
– Но посмотрите на него, посмотрите! – вскричал Эллис, чуть не плача. – Подводит нас всех ради пузатого ниггера! После всего, что мы говорили ему! Когда нам всего-то и надо, что держаться вместе, чтобы уберечь этот клуб от чесночной вони. Боже мой, как у вас кишки наружу не лезут, глядя на такое свинство?
– Бери назад, Флори, старина! – сказал Вестфилд. – Не будь набитым дураком!
– Махровый большевизм, черт возьми! – сказал мистер Лэкерстин.
– Думаете, мне есть дело, что вы говорите? Вам-то что до этого? Это решит Макгрегор.
– Так, значит, вы… э… остаетесь при своем решении? – сказал мистер Макгрегор мрачно.
– Да.
Мистер Макгрегор вздохнул.
– Жаль! Что ж, в таком случае, полагаю, у меня нет выбора…
– Нет, нет, нет! – закричал Эллис, приплясывая на месте. – Не поддавайтесь ему! Проведите голосование. И если этот сукин сын не положит черный шар, как и все, мы первым делом самого его вытурим из клуба, ну а дальше… Что ж! Буфетчик!
– Сахиб! – сказал возникший буфетчик.
– Неси урну для голосования и шары. И выметайся! – добавил он грубо, когда буфетчик удалился.
Воздух сделался очень душным; опахало почему-то перестало качаться. Мистер Макгрегор встал с недовольной, но официальной миной на лице и вынул два ящика – с черными и белыми шарами – из урны для голосований.
– Мы должны придерживаться порядка. Мистер Флори предлагает доктора Верасвами, гражданского хирурга, в члены этого клуба. По недомыслию, на мой взгляд, большому недомыслию; и тем не менее! Перед тем, как провести голосованиe…
– Ох, к чему весь этот балаган? – сказал Эллис. – Вот мой вклад! И еще один, за Максвелла.
Он кинул в урну два черных шара. Тут же им овладел очередной приступ ярости, и он схватил ящик с белыми шарами и вытряхнул их на пол. Шары раскатились во все стороны.
– Вот! А теперь подбери один, если хочешь!