Убить Пифагора

— Отец, ты не знаешь, где Акенон?

Пифагор поднял глаза на Ариадну.

Взгляд у него был потерянный: он продолжал размышлять о последствиях награды.

— Я видел его сегодня утром, — рассеянно ответил он. — Он уехал в Кротон еще до рассвета.

Ариадна посмотрела на небо: до захода солнца оставалось всего два часа. Затем с тревогой обернулась в сторону Кротона.

Интуиция подсказывала, что случилось нечто непредвиденное.

Глава 78

29 июня 510 года до н. э

Килон чуть не лопался от переполнявшей его радости. Прошло всего нескольких часов — а сотрудничество с человеком в маске уже принесло отличные плоды.

Он созвал в главную гостиную своего особняка двадцать преданных ему членов совета. Такие встречи он устраивал каждую неделю, однако на этот раз появились двое гостей, которые прежде ни разу не перешагивали порога его дома.

Одним из них был сам человек в маске. Прочие гости поначалу удивились, увидев его в углу гостиной; но стоило ему встать и заговорить, как внимание немедленно устремилось к нему. Его слова проникали в душу, все слушали его с благоговением, как будто вместо человека в черной маске перед ними стоял грозный бог Аид. Килону льстил такой могущественный союзник, хотя испытывал он и некоторую зависть.

Вторая новость, которую гласные сообщали друг другу, стала самым важным предлогом их встречи. «Без нее собрание было бы бессмысленно», — сказал себе Килон, удовлетворенно глядя на нового гостя. Это был Геликаон, один из секретарей Совета, чья подпись и печать были необходимы для утверждения протоколов и решений. Прежде секретарь не имел дела с Килоном. Да и на этот раз явился лишь затем, чтобы отказаться от приглашения, с достоинством пояснив, что ни его должность, ни порядочность не позволяют ему присутствовать на подобных собраниях. Десять минут разговора с человеком в черной маске и мешок золота — и он отложил достоинство и порядочность до лучших времен.

По настоянию Килона и человека в маске Геликаон составил запись и скрепил его своей печатью. Килон не отходил от Геликаона, с нетерпением ожидая, когда все будет готово. Потом вырвал пергамент у него из рук и жадно пробежал глазами строчки. Конечно же, он знал его содержание, но ему не терпелось увидеть постановление.

Он предписывал изгнание чужеземца Акенона и конфискацию всего его имущества.

«И все это по закону», — радовался Килон, перечитывая строчки еще раз.

Подобное решение имели право принять как минимум двадцать гласных, вовсе не обязательно принадлежавшие к Тремстам. Если бы Акенон был гражданином Греции, а не простым чужеземцем, его изгнание должно было бы подписать большинство Трехсот. Если же речь шла о вынесении чужеземцу смертной казни, также потребовались бы несколько из Трехсот.

«Но принадлежа к семистам изгоям, имеешь полное право требовать изгнания», — подумал Килон, яростно помахав пергаментом.

Присутствующим раздали чаши с вином. Человек в маске взял свою чашу и поднял, обращаясь к Килону.

— За свержение Пифагора.

Его глухой хриплый голос потряс секретаря Совета, который поспешил поднять чашу вместе с остальными.