Он пересек роскошный двор, поднялся на второй этаж и прошел по галерее, пока не добрался до покоев Килона. Слуга, сгорбившись под тяжестью мешка, положил груз туда, куда ему указали, и оставил его в одиночестве. Человек в маске сложил на полу несколько подушек и улегся. Глубоко удовлетворенный, он положил руку на мешок с золотом и позволил телу расслабиться. Он полагал, что Килон проведет в Совете всю ночь.
Погружаясь в блаженный сон, человек думал о том, что означает для него содержимое мешка. Часть этих денег пойдет на покупку необходимых голосов в Совете Тысячи.
Благодаря страху и золоту в скором времени он будет контролировать все голосования.
Тем не менее основную часть золота ожидала другая судьба.
«Куда, будь он неладен, подевался человек в маске?» — размышлял Килон, устало шагая к своему особняку. Его сопровождали двое охранников, освещая путь факелами. На улицах занимался рассвет. Килон терялся в догадках. Он поневоле привык следовать указаниям своего таинственного союзника, однако вот уже две недели его не видел.
В Совете решили прервать заседание и несколько часов передохнуть. Нашествие сибаритов не прекращалось, почти все они были аристократами, подтверждали успех восстания и просили предоставить убежище.
Вернувшись домой, встревоженный Килон почувствовал, что очень устал. Он не был уверен, что уснет. Поднялся в спальню и уселся на край кровати, уронив голову на грудь.
— Вижу, нам обоим нужен перерыв, — раздалось в тишине спальни.
Килон подпрыгнул от неожиданности и повернулся туда, откуда донесся хриплый шепот. В углу комнаты, развалившись на подушках, лежал человек в маске.
— Что ты здесь делаешь? Как ты сюда попал?
Килону показалось, что, прежде чем ответить, человек в маске улыбнулся.
— Если не возражаешь, погощу у тебя несколько дней. Нам предстоит много встреч, — добавил он, похлопывая по лежащему рядом тяжелому мешку.
Килон был раздражен, ему показалось, что человек в маске вертит им как хочет, но он не мог не оценить уверенность, которую тот излучал в эти бурные часы. «А мешок-то, похоже, полон золота», — сказал он себе.
Несколько секунд молча размышлял.
— Хорошо, — ответил наконец. — Я прикажу, чтобы тебе приготовили комнату. Поговорим спокойно, когда отдохнешь.
Заседание Совета возобновилось в полдень. В Кротоне восстания не было, но все пребывали в напряженном ожидании. Община и город приняли уже двести сибаритов, и с каждым часом прибывали все новые беженцы.
Пифагор занимал свое место в первом ряду среди Трехсот. В ожидании свежих новостей его разум вновь и вновь возвращался к иррациональным числам. «Есть ли какой-то способ им противостоять?» — спрашивал он себя, мрачнея.
От сидения на каменной скамье, холодной и твердой, ныли кости. Надо было приносить с собой подушку, как это делали пожилые гласные. Он наклонился вперед и уперся локтями в бедра, ища хоть какое-то облегчение. Со стороны он казался более ветхим, чем прежде, — хмурым стариком, а не могущественным Пифагором.
Падение пифагорейского правительства Сибариса заставило его усомниться в своих политических чаяниях. Восстание народа против правительства, чья власть основывалась на его правилах, на его политической доктрине, пошатнуло его убеждения. Он чувствовал, что теряет энергию, необходимую для осуществления обширных замыслов, которые переполняли его сознание: Неаполис, этруски, Рим…
Погруженный в раздумья Пифагор не сразу заметил, что почти половина скамей незанята. Не хватало Килона и его сторонников, которых в последнее время в Совете было уже около четырехсот.
ebooksa