Дойдя до поворота, Соня не свернула к частному сектору, а направилась в противоположную сторону – к озеру. Оно странным образом притягивало ее в моменты грусти, и она приходила к нему каждый раз с горькой мыслью, что убийца действительно возвращается на место преступления.
С этой стороны берег был выше, осыпался в воду глинистыми комьями, нависал над слюдянистой водой корявыми корнями. Противоположный же, пологий и песчаный, сделали пригодным для отдыха: расчистили пляж, поставили лежаки и яркие зонтики, выстроили небольшое кафе, удобный причал и организовали лодочный сервис. На тот берег можно было попасть и пешком, если обогнуть озеро. Но часть пути заросла тростником, и его, как думала Соня, специально не вырубали, чтобы не потерять переправочный бизнес. Впрочем, туристы с удовольствием катались на лодках. Вот и сейчас по блестевшей на солнце поверхности скользило несколько катамаранов. Один из них подплыл к тому месту, где в озеро впадала река, и девушка-пассажирка опасно перевесилась через борт, пытаясь снять на телефон кувшинки. Соня передернула плечами: в этом месте как раз и находились гиблые омуты. И там когда-то нашли тело упавшей с моста молодой женщины.
Соня осторожно, цепляясь за выступающие, как перила, толстые корни, спустилась по узкой тропе и присела на нависающий над водой земляной выступ. Ступнями она удобно уперлась в корень. Широкие еловые ветви создавали купол, заслоняя солнце и пряча Соню от посторонних взглядов. Сюда она нередко приходила с учебниками или просто книгой. Несмотря на такую близость озера, с которым были связаны плохие воспоминания, и крутой берег, Соня чувствовала себя здесь в безопасности. Может, потому, что за ее спиной стражем высился лес.
Она никогда не боялась леса, хоть бабушка рассказывала о нем и страшные сказки. Иногда во снах, сюжеты которых к утру таяли, оставляя в памяти не столько образы, сколько ощущения, ей виделось, что она идет за кем-то по узкой тропе, но за мужчиной или за женщиной, так и не понимала. Соня торопилась, боясь потерять из виду плащ, но спотыкалась и падала. Иногда на этом месте она просыпалась со странным ощущением тревоги. Иногда сон удавалось досмотреть, и тогда к Соне из чащи выскакивал огромный зверь, который ее совсем не пугал. Она запускала руки в его шерсть, вдыхала острый запах и успокаивалась. Реже снился другой сюжет, когда Соня уже не следовала за кем-то, а убегала от неясной опасности. Она оглядывалась, спотыкалась, чуть не падала, но удерживала равновесие. Подныривала под еловую лапу, огибала широкий ствол, оббегала корягу, напоминающую крокодила, и оказывалась на залитой светом поляне. На мгновение задерживалась, касаясь ладонью нагретого от солнца камня, а затем бросалась в ледяные воды прозрачного ручья.
Может, Соня и приходила на это место – тонкую границу между озером и лесом, потому что мечтала увидеть продолжение сна наяву. Пусть ей явится лесной зверь, ее дикий страж, ткнется каменной башкой в бок, прижмет палевые уши и оскалит в улыбке устрашающего вида зубы. Соня запустит ему ладони в «манишку» и шепнет: «Привет», здороваясь не столько с ним, сколько с тем человеком, которого не могла догнать.
Но сегодня ощущение спокойствия не приходило. Напротив, глядя на мирные воды, на катамараны и яркие лодочки, Соня только наполнялась тревогой. Ей виделись под тихой гладью подводные течения, водовороты и провалы. Ей слышался треск ломающихся перил. Пусть это случилось не здесь, а дальше, на реке, озеро внезапно оживило страшные картины. Соня запомнила не столько лицо той молодой женщины, сколько темные, без белков, глаза. А дальше был провал. Очнулась она на руках Короля, который куда-то ее нес. «Теперь ты убийца. Помни!» – шепнул враг. И она не забывала об этом все восемь лет.
– Ты тоже это видела?
Соня поспешно оглянулась на голос и вцепилась в корень, чтобы не потерять равновесие. На узкой тропе, загораживая путь, стоял молодой человек и смотрел в сторону леса.
– Что видела? – выдавила она, смущенно отводя взгляд от его голого торса. Как он ее нашел? Случайно набрел на укрытие?
– Вон там, – парень куда-то махнул рукой с зажатой в ней футболкой. Соня перевела взгляд, но ничего, кроме кустарника, не заметила.
– Ладно, видимо, показалось, – сдался парень и развернулся к ней. Соня нервно сглотнула, чувствуя себя в ловушке, и забегала глазами. Если поднять взгляд, он упрется в волнительные кубики его пресса. Смотреть же молодому человеку в глаза и того хуже, потому что смущение на ее лице уже разгорелось румянцем.
К счастью, их отвлек шорох, и на тропе, отряхиваясь и мотая головой, показался мокрый волк. Точнее, собака, так похожая на волка.
– Ну, накупался? – с сарказмом вопросил парень, шагнул к псу и прицепил к ошейнику поднятый с земли поводок. – Катя нас уже потеряла, знаешь, пока ты ширину озера измерял!
Собака завиляла мокрым хвостом и прижала уши. Соня невольно улыбнулась.
– Подержи! – парень перекинул ей свободный конец поводка, а сам неторопливо натянул на себя футболку и отжал штанины мокрых, липнувших к его мускулистым бедрам шорт. Отряхнув с волос воду и глянув на растерянно таращившуюся на него Соню, он рассмеялся.
– Не бойся, не укусит! Это не волк, а собака. Хотя многие Вульфа принимают за волка.
– Угу…
Она не боится. Она совершенно не боится этого пса-волка, возникшего будто из ее снов. Она боится только того, что выглядит сейчас перед его хозяином полной дурой! Хорошо хоть сняла свою бесформенную толстовку, которая пожарным цветом только оттеняла бы ее полыхающие багрянцем щеки!
А парень не торопился забирать у нее поводок, да и сам пес приблизился к Соне и ткнулся носом ей в колено. Она улыбнулась и погладила мокрую, пахнущую так уютно и знакомо шерсть. Вульф поднял голову, оскалился и несильно прихватил ее запястье внушительными зубами.
– Он не агрессивный, но сильный и «общается» пастью, – тут же пояснил парень. – Вульф! Не увлекайся! Не сделай ей больно!