До того, как погибли в аварии родители, Соня жила с ними в большом городе. Не в Москве, о которой так грезила, но тоже огромном. Бабушка рассказывала, что в том городе была широкая река, высотки и парк аттракционов. Соня верила ей на слово, потому что ни реку, ни парк совершенно не помнила. Может, потому что была слишком мала. Потом ее привезли сюда, в этот провинциальный городок. Прожили они здесь до ее пятилетия, а затем уехали в другое место, где были коза Манька, бездорожье, лес, земляника и черничные пироги. Ездили по разным городам до тех пор, пока Соня не заболела. Бабушка отпаивала ее травяными настоями, но затем приняла решение вернуться, хоть что-то, помимо болезни внучки, ее тревожило. Однажды Соня услышала, как она, ставя пирог, тихо сокрушалась: девочке нужно идти в школу, хорошо бы здесь, но появился «этот ирод».
В городке они прожили еще два года, а потом случилось то страшное событие, после которого бабушка снова увезла ее.
Они скитались по городам и деревням, нигде не задерживаясь дольше, чем на год. Соня часто меняла школы и привыкла учиться самостоятельно. Друзей тоже не заводила, потому что с ними приходилось расставаться. Бабушка не позволяла ей никому писать. Однажды Соня прямо спросила, от кого они убегают. Но ответа не получила.
Незадолго до ее пятнадцатилетия они вернулись в город. «Надеюсь, она тебя защитит. У меня не хватает сил на все это», – как-то обмолвилась бабушка, но пояснять ничего не стала.
Соня закрыла вторую коробку и пододвинула к себе третью. В этой она и обнаружила книги и толстые тетради. Еще какое-то время ушло на то, чтобы отыскать нужные записи – рецепты травяных настоев и мазей, а не пирогов и солений. Соня довольно улыбнулась, перевернула страницу и увидела запечатанный конверт, на котором бабушкиным почерком было выведено ее имя. Еще не зная, что в нем, она замерла от нахлынувшего на нее волнения. А затем торопливо надорвала край и вытащила листок.
«Сонечка, моя милая девочка…» – начиналось письмо, и на глаза навернулись слезы. Сквозь их пелену Соня продолжила жадно читать. Но уже следующие строки будто обрушили на нее небо. Соня крепко зажмурилась, надеясь, что, когда откроет глаза, смысл написанного чудесным образом изменится. Но нет.
Она дочитала полное нежности и любви письмо, которое ее шокировало. Смысл слов коснулся сердца, располосовал его раной, но еще не дотянулся до разума, поэтому в груди было больно, а в голове, наоборот, воцарилась пугающая пустота.
Из транса ее вывел стук калитки и шорох шагов. Соня быстро сунула конверт под книгу на тумбочке, спрятала тетрадь в стол, а коробки торопливо задвинула под кровать. Успела ли она закрыть антресоли? Соня похолодела от мысли, что так и оставила дверцы нараспашку, и поспешно выскочила в коридор.
– Тетя?
В доме никого не было, только колыхалась на ветру кухонная занавеска. Соня подошла к окну, чтобы закрыть его, но увидела на столе бумажный самолетик.
«
– Знаешь, что это может означать?! – Глеб замер посреди комнаты и нервно провел пальцами по завившимся от дождя волосам. Катя пожала плечами. Вникнуть в то, что ей рассказывал Шаталов, не получалось: Таня на звонки не отвечала, а Антон с Вульфом до сих пор не вернулись. Сколько уже прошло времени с тех пор, как племянник ушел из дома? И почему его телефон отключен? В свете еще одного трагического случая ее тревога росла с каждым моментом.
– Катя, ты меня слушаешь?
Она сморгнула и свесила руки меж колен.
– Прости…
…Глеб постучал в ее дверь в тот момент, когда Катя пыталась дозвониться Антону в третий раз. Приятель был взволнован и прямо с порога принялся уговаривать Катю пойти к нему, потому что хотел что-то срочно рассказать, а Валя отказался покидать домик. Ей ничего не оставалось, как последовать за ним. Только в разговор она так и не успела включиться.
– Глеб, прости, я все пропустила. Волнуюсь за Антона, он куда-то пропал, а его телефон отключен. Да еще и произошло кое-что…
Может, с Таней разговаривают полицейские, и поэтому она не берет трубку? Но где же бродит Антон? Ярослав сказал, что встретил его по дороге. Только бы Антон с Вульфом не сунулись в лес! От животного страха, разлившегося по телу неприятным холодом, кожа на руках стала «гусиной». Катя сама не заметила, как от волнения вскочила с дивана, на котором сидела рядом с игравшим Валей, и заходила по комнате.
– Катя, сядь и успокойся! Сделать тебе чай? Пока пьешь, все и расскажешь.
Глеб смотрел на нее, чуть наморщив лоб, и в его голубых глазах читалось искреннее участие.