Он продолжил поиски сначала ребенка, потом, по мере того, как оказывался все дальше от дня и места убийства ее матери и прабабки, – девушку, женщину, старуху и снова девушку, женщину… Но то ли ему не хватало времени, потому что едва он тянул за одну ниточку, как срабатывало проклятие, то ли женщины этого рода стали лучше заметать следы, только никого он не отыскал.
Эти полтора века Путник прожил как на ускоренной перемотке, задерживаясь, словно в наказание, в самых ужасных годах – во время войн, революции и других бедствий. Испытывал голод и лишения, воевал, видел смерть, горе и кровь, и за всеми этими перипетиями окончательно потерял след ведьминского рода.
Поэтому когда десять лет назад он оказался в теле молодого мужчины, недавно окончившего престижный экономический вуз и к своим двадцати пяти годам успевшего занять хорошую должность в крупной компании, то решил, что все опять ненадолго. Парень, которого Путник заместил, умер в своей квартире от тромба в полном одиночестве, потому что из-за скверного и амбициозного характера успел рассориться с друзьями и близкими. Но это только было на руку: меньше ненужных связей, напрягающего общения и свидетелей его ошибок. Умершего парня по странному стечению обстоятельств звали так же, как и его когда-то – Ярославом. Поэтому, вновь обретя настоящее имя, Путник на какое-то время ощутил обманчивый покой. Они даже внешне были чем-то похожи – этот Ветров Ярослав Дмитриевич, чью жизнь он занял, и он – Ярослав из далекого прошлого: оба сероглазые и темноволосые, с четкими, немного хищными чертами. Оба высокие и неплохо сложенные.
Первое время Ярослав смиренно ожидал следующего переброса. Но шли месяцы, а он оставался этим амбициозным малым, Ветровым. Жил в его обличии в его квартире, ездил в его офис, спорил с его начальником, копался, поначалу мало что понимая, в финансовых отчетах. И от усталости и скуки все больше стал вникать в то, чем до своей смерти занимался Ветров. Путнику хватило времени не только блестяще разобраться в теме, но и успешно продвинуться по карьерной лестнице. Он даже начал получать удовольствие от работы и питать надежду, что на этот раз проживет эту жизнь и уйдет в вечность. Может, умерла последняя женщина из ведьминского рода и проклятие с ее смертью ослабло? Но что-то все же мешало ему жить полноценной жизнью, будто та часть души, которая отвечала за эмоции, любовь и привязанности, окончательно умерла. Ярослав даже не заводил кота, не говоря уж о том, чтобы с кем-нибудь подружиться, на ком-нибудь жениться. Все его время, всю новую жизнь занимала работа.
В тот вечер почти год назад он, как нередко случалось, задержался в офисе допоздна. На следующий день ожидалась важная сделка, и Ярослав лично проверял все документы. По дороге домой продолжал обдумывать предстоящие переговоры и потому чуть не пропустил нужный поворот. Успел, не сбавляя скорости, перестроиться в крайний ряд, но не заметил вставшего без огней грузовика. Ярослав еще услышал звон разбивающихся стекол, почувствовал хлынувшую от ног к груди боль, а затем погрузился в темноту.
Место, в котором он очнулся, было незнакомым: в глаза бил яркий свет, вместо неба виднелся белый квадрат. Свистящие и хлюпающие звуки, перемежаемые прерывистым писком, тоже были непонятными. Поэтому Ярослав решил, что его снова перебросило в другую жизнь. Но уже в следующее мгновение ноги пронзила боль, пробудившая воспоминание о ночной дороге, незамеченном грузовике-препятствии, и Ярослав понял, что на этот раз остался в жизни, к которой успел привыкнуть, и в том же, хоть и серьезно раненном теле.
Врачи говорили, что он счастливчик и это чудо – выжить после таких травм, шутили, что если пациент не желает умирать, то медицина совершенно бессильна. А он стискивал зубы не столько от физической боли, сколько от душевной: дело не в его везении, а в проклятии, которое никуда не девалось. Впервые за время скитаний он мечтал проснуться в чужом теле, потому что боль от переломов казалась невыносимей его бесконечной жизни-нежизни. Но ничего такого не происходило. Медленно и мучительно, но он выздоравливал. Врачи не обещали ему полного восстановления, но благом уже казалось то, что он сможет ходить.
В то утро два месяца спустя Ярослав впервые после аварии самостоятельно вышел в больничный коридор – неуверенно, опираясь на костыли. Но, главное, уже мог передвигаться. Только не успел он пройти и пары метров, как из одной из палат вынырнула молодая женщина и, копаясь в сумке в поисках громко звонившего телефона, понеслась ему навстречу. Столкновение было неизбежно, потому что посетительница совершенно не смотрела перед собой, а ему, с его полностью загипсованной ногой, отскочить в сторону не представлялось возможным. Ярослав лишь успел чуть отклониться, так, чтобы от столкновения впечататься не в пол, а в стену. Молодая женщина ударилась об него мягким телом, ткнулась лицом ему в грудь. Полетели с грохотом на пол костыли, ринулись на помощь медсестры, захлопали двери палат, из которых высыпали наружу встревоженные пациенты, и весь этот шум перекрыл испуганный вопль: виновница хаоса, вытаращив круглые голубые глаза и вцепившись ему в футболку, завопила пожарной сиреной. Ярославу, который с трудом удерживал равновесие, потому что молодая женщина не столько помогала ему не упасть, сколько тащила на себя, неожиданно стало смешно. Привалившись к стене, он рассмеялся, как не смеялся уже, наверное, сотню жизней, и хохотал так, до слез, до рези в животе, пока следом за ним не хихикнула женщина, а за нею не улыбнулись и строгие медсестры.
Ольга, которая ему представилась Лелей, посетила его на следующий день: заглянула в палату после того, как навестила свою пожилую родственницу, и в качестве извинений за вчерашний инцидент принесла домашних пирожков. Она потешно тарахтела, размахивала от волнения руками, будто ветряная мельница, и смешно таращила глаза. Леля была симпатичной, невысокой, приятной полноты, а еще ее пирожки оказались невероятно вкусными. И хоть ее визит показался ему немного утомительным, на следующий день, когда она снова пришла, Ярослав ей уже обрадовался. Может, дело было не только в пирожках, не в ее откровенном желании ему понравиться, а в банальной скуке. Его почти никто не навещал, только пожилая бухгалтер Лидия Ивановна, которая привозила ему отчеты на подпись, группка смущающихся девочек-подчиненных, которых он в былые времена неоднократно песочил за ошибки, да еще пару раз – генеральный директор. Но все эти визиты были рабочие, хоть девочки, видя строгого шефа в неформальной обстановке, и пытались неловко с ним флиртовать и шутить. А Леля… Она неожиданно скрасила его непростые дни выздоровления. Поначалу она заходила к нему будто случайно. Потом, когда ее родственницу выписали, стала приезжать уже к нему – с домашней выпечкой и прочими вкусностями. Она была простой, громкой, шумной, открытой и понятной, несколько назойливой, но неожиданно подарила ему иллюзию вполне обычной жизни. Влюбиться он не влюбился, привязаться тоже не сумел, не думал, не скучал. Но последние полгода она в его жизни, пусть и не на центральном месте, присутствовала. Иногда Ярослав все же задумывался, как честнее с Лелей поступить: расстаться до того, как он внезапно, не по своей воле, исчезнет из ее жизни, или в качестве признательности дать ей, пусть и недолгую, ответную иллюзию семейного счастья? Но так и не решил, что делать. Отчасти потому, что какое-то время назад вновь вернулся к своим поискам. И подтолкнуло его на это одно происшествие…
На работу Ярослав вышел гораздо раньше, чем рекомендовали врачи. Может, в глазах сотрудников это и выглядело непонятным им геройством, но на самом деле он устал от невыносимого бездействия. А скопившиеся дела, требующие быстрого решения, не только наполняли его жизнь смыслом, но и отвлекали от боли в плохо заживающей ноге. В один из дней главный бухгалтер Лидия Ивановна принесла ему целую стопку отчетов. И пока Ярослав пролистывал документы, часть подписывая, часть откладывая в сторону для более детального изучения, Лидия Ивановна ожидала на стуле напротив. Отчего-то она не ушла, а задержалась. Да и документы передала не через помощницу, а явилась лично. «Вы только не сердитесь, Ярослав Дмитриевич…» – внезапно произнесла Лидия Ивановна. Ноты в ее тоне оказались такими непривычными – заискивающими, робкими, что Ярослав удивленно поднял взгляд от бумаг и наморщил лоб. Видеть, как смущается главный бухгалтер, перед которой и налоговый инспектор вытягивался в струнку, было так необычно, что он даже улыбнулся. Лидия Ивановна, приободренная его реакцией, продолжила уже обычным тоном, каким отчитывала сотрудниц своего дела и менеджеров. «Я уже давно хотела вам посоветовать одного человека… Традиционная медицина – оно, конечно, дело правильное! Но одно другому не помешает. Все для вашего блага, для скорейшего выздоровления!» Лидия Ивановна рассказала о каком-то близком родственнике, который после несчастного случая с трудом передвигался, а одна знахарка быстро поставила его на ноги. «Конечно, я не умаляю работу врачей…» – с этими словами Лидия Ивановна вытащила из старомодного ридикюля, с которым никогда не расставалась, газетную вырезку и выложила ее поверх документов. Она еще что-то говорила, только Ярослав, рассматривая снимки плохого качества, напечатанные в сомнительной правды газете, главной тематикой которой были истории про ясновидящих, астрологов и экстрасенсов, ее уже не слушал. Он даже не удивился, откуда у такой прагматичной женщины, как Лидия Ивановна, вера в силу нетрадиционной медицины. Его полностью заняли статья и напечатанные фотографии. Знахарка, о которой шла речь, была в возрасте, но в газете опубликовали снимок из ее молодости. На Ярослава глядела светловолосая и голубоглазая женщина, на плече у которой сидел спасенный ею от кошки ворон. Неужели это она – та, кого он столько времени искал? Значит, осиротевшая малышка все же не погибла и продолжила род? Бегло пробежав взглядом статью под аккомпанемент гулко бьющегося от волнения сердца, Ярослав перебил Лидию Ивановну просьбой дать нужный адрес. Только, к смущению бухгалтера, помочь та больше не могла: знахарка то и дело меняла места жительства. Для Ярослава это не казалось проблемой. Он нанял человека и поручил отыскать целительницу. И когда выяснилось, что она живет в том самом городке, в лесу возле которого полтора века назад убили ведьму, ушли последние сомнения. Сама травница уже умерла. Но у нее осталась внучка. Конечно, Ярослав немедленно приехал, чтобы познакомиться с Соней. Только вот новости от детектива, полученные этим утром, сбили его с толку.
Ярослав сделал круг по комнате, включил ноутбук и в ожидании, пока тот загрузится, принес бутылку минеральной воды. Присланные детективом копии документов, подтверждающие то, что Соня – не родная внучка умершей знахарки, он сохранил в отдельную папку. С этим еще предстояло разобраться: откуда девочка появилась, кем были ее родители, почему над ней взяла опеку целительница Вакулина Вера Семеновна. У пожилой женщины действительно была дочь, которая вышла замуж и уехала в город. Только внуки родиться не успели, потому что вскоре дочь вместе с мужем разбились на машине. Но после трагедии Вакулина привела в дом маленькую девочку, объявила ее внучкой, оставшейся сиротой после гибели родителей, и воспитывала Соню до своей смерти. Знает ли сама девушка о том, что она приемная? Поговорить бы даже не с ней, а с ее теткой. Но…
Ярослав закрыл файлы и вошел Интернет. Сейчас его интересовала не столько история Сони, сколько рассказанное Катериной. Что с нею произошло тут десять лет назад во время школьной экскурсии? Не верить ей основания у него не было. Ярослав погуглил местные новости десятилетней давности. Но, конечно, ничего не нашел: тот случай стал значимым для Катерины, но не оказался столько серьезным происшествием для городка, чтобы о нем упомянули в местной хронике. Ярослав изменил дату поисков и попробовал найти что-то уже про утонувшую здесь восемь лет назад молодую женщину, но отыскал только маленькую заметку. Лучше, конечно, отправиться в библиотеку и затребовать газетные подшивки за тот период. Или, что надежнее, разговориться с жителями, например, с пожилыми таксистами. Наверняка местные расскажут о всяких случаях лучше газет и статей в Интернете. Но сейчас городок гудит, напуганный двумя смертями в лесу. Таксист, который подвозил его этим утром в центр, рассказал, что не помнит ничего подобного на своем веку. Да, местные в этот лес не ходили, ни за грибами, ни за ягодами, потому что опасались болот. И грибы с ягодами в этих местах росли плохо, тогда как в лесу возле соседнего города – хоть обсобирайся, на всех хватит! Туристов тоже обычно предупреждали, чтобы в лес они не совались, даже кое-где поставили предупреждающие таблички. Ярослав хотел спросить, отчего же тогда болота не осушат, ведь находиться рядом с ними – не только опасно, но и нехорошо для здоровья, но таксист уже подвез его к нужному месту.
Ярослав сделал себе еще одну пометку: понять, почему твари появились в лесу именно сейчас. Кто их призвал? Действительно ли Соня, которую так разозлил обидчик? Или…
Если его подозрения окажутся верны, то город и его жители уже в беде.
Перед тем, как выключить ноутбук, Ярослав отыскал заметку о гибели парня-модели и внимательно рассмотрел его фотографии.
Захлопнув крышку ноутбука, он допил остатки воды из бутылки и поднялся. Прошел почти час с момента расставания с Катериной. Он обещал сопроводить ее в полицию, если Таня за этот час не объявится. Отговорка, конечно. Ярослав догадывался, что произошло. Пятно, всепожирающее пятно, обнаруженное им неподалеку от женской шляпы, сказало о многом. Ярослав снова машинально взъерошил волосы: предстояло сложное – уговорить Катерину уехать отсюда как можно скорее и не дожидаться подруги, которая уже вряд ли придет. После этого он съездит в магазин и купит все необходимое для долгого похода. Но перед этим нужно позвонить Леле, поблагодарить за все и поставить точку в их отношениях-не-отношениях, потому что к ней он уже не вернется.
Время шло, но будто замерло на месте. Соня в очередной раз украдкой покосилась на настенные часы и опустила глаза, чтобы не встречаться взглядом с сидевшим напротив нее мальчиком. Как хорошо, что тетя взялась развлекать гостей разговорами, потому что от Сони толку было мало. Прямо перед ней лежал рисунок – талантливо выполненный, реалистичный и напомнивший о ее кошмарном поступке. Но страшное заключалось в том, что она сидела за одним столом с этим мальчиком, сыном утонувшей по ее вине женщины, и Валя смотрел на Соню так, будто знал о ней все.
– Мы сегодня уезжаем, – громко рассказывал мужчина по имени Глеб, а тетя то и дело подливала ему чай, подкладывала в розетку домашнее варенье. – Уехали бы раньше, потому что дорога длинная, но Валя захотел прийти к вам в гости. Он ведь тогда заблудился, и если бы не Соня… Если бы не вы!
Тетя поддакивала и ахала. Соня недовольно взглянула на нее, когда она издала очередное эмоциональное восклицание. Ничего такого они не сделали! Накормили заблудившегося ребенка и привезли к туристическому центру. Соня уже и забыла бы об этом происшествии, если бы не Антон, который еще с первой встречи в магазине занимал ее мысли. О нем она думала больше, чем о ненавистном Короле и предстоящей встрече.
Соня как раз записывала в дневник все подробности утреннего разговора с Антоном у озера, когда к ним неожиданно нагрянули гости. По словам Глеба, они приехали, чтобы поблагодарить перед отъездом Соню и привезти подарок от Вали. В первый момент Соня тепло улыбнулась и Глебу, и мальчику. Но когда увидела рисунок, похолодела. Валя на этот раз нарисовал сидевшую на перилах моста русалку с лицом той молодой женщины, которая много лет назад утонула.