Толик робко вошел.
– Ммм, – промычал вошедший, – Кать. Вить. Простите меня… – И голова его поникла еще ниже.
– Явился! – набросился на него Витя. – Да ты знаешь, что мы там чуть не погибли?
– Догадываюсь, – тихо сказал Толик, все также не поднимая глаз.
– Догадывается он! – распалялся Витя. – А нас там чуть Шуршун не порвал.
– Кто? – наконец поднял глаза Толик.
– А! – Витя махнул на него рукой. – Трус ты, оказывается, последний. Знать тебя не хочу. Пошли, Катя. – Он поднял школьный рюкзак.
– Да, я струсил, – Толик встал у него на пути. – И мне очень стыдно. И я прошу у тебя прощения.
– Не будет тебе прощения, – Витя пытался отодвинуть его с дороги. – Руки тебе больше не подам.
– Значит, руки не подашь? – Жгучая обида закипала в Толяне. – Оттого, что я один раз струсил, ты руки не подашь, да?
– Не один. Ты руки боишься. Ты на автобусах теперь ездить не можешь, – огрызнулся Витя.
– А ты своей Королевы не боишься?
– Все равно ты трус, – упорствовал Витя. – Не друг ты мне больше.
– Значит, не друг? – На глазах у Толика навернулись слезы. – Хорошо. Я сейчас уйду. Но только запомни, Витька, – ты тоже трус. Все это знают. Все знают, как ты Мишки боишься. Все смеются над тем, как он тебя запугал. А я все равно с тобой дружил. – Слезы потекли по его щекам. – Я никогда над тобой не смеялся. Эх, Витька… – Толик утер кулаком лицо и повернулся к выходу.
– Толик, постой! – окликнула его Катя.
Толян остановился.
– Не знаю, как Витька, а я прощаю тебя.
Толик моргал глазами, не веря тому, что слышит.
– Каждый может сдрейфить, – продолжала Катя. – Смелый не тот, кто никогда не боится, а тот, кто боится, но все равно делает. Правда, Витька?
Витя демонстративно молчал.