Мне душно.
В прохладном, практически безлюдном зале ресторана мне нечем дышать.
Я допиваю кофе. Зову официантку.
– Можно еще черный без сахара?
Девушка кивает и удаляется.
– Ну все! – Соня окончательно теряет контроль. – Эта мразь сама напросилась… – шипит себе под нос и закатывает глаза.
– Ты о чем?
– Эта тварь не заменила пепельницу на чистую. Она не спросила, может, я тоже чего-то еще желаю… и я видела, как ты пялился на ее сиськи.
Я говорю, что Соня совсем свихнулась. Зову ее уйти. А она хитро подмигивает: скоро уйдем.
Нужно что-то предпринять. Как-то успокоить ее…
– Ваш кофе. – Официантка ставит чашку на стол, меняет пепельницу. – Мадам что-нибудь еще желает?
Слава тебе господи, смышленая официантка, «вежливая и внимательная», сама разрешила конфликт. Еще б чуть-чуть, и Соню было бы не остановить. Нужно побольше чаевых оставить.
Соня хватает нож, подскакивает и приставляет лезвие к горлу официантки. Держит девушку за волосы и что-то шепчет ей на ухо.
Официантка замирает. Она сжимает дрожащие губы, зажмуривает глаза, боится пошевелиться. Молчит, стоит, слушает Соню и плачет.
– Мадам желает! – кричит ей на ухо Соня. – Желает, сука, чтобы ты сразу обращала на нее внимание, чтобы ты не трясла сиськами перед ее соседом, чтобы ты сдохла, мелкая тварь!
Полупустой ресторан замирает. Бармен застывает в нерешительности, то ли звонить в полицию, то ли звать охрану, то ли самому бежать на помощь.
Сейчас Соня перережет девушке горло. От уха до уха. Я вижу ее взгляд, знаю это обезумевшее выражение лица.
Ну уж нет! Я должен помешать.
В тот момент, когда Соня тянет ножом по шее, я успеваю поменять лезвие в ее руке.
Слишком все быстро происходит.